Мама посмотрела на меня. Снова улыбаясь, достала буханку хлеба и нож.

– Очень жаль, девочка моя. Мы не можем вернуться домой. Она не сдастся. Никогда не остановится. Там она разыскала нас. Найдет и здесь.

– А зачем ей разыскивать нас? Расскажи мне.

– Во всем виновата она. Из-за нее нам теперь пришлось бежать. Подумай, Изабелла, – как ты себя чувствовала с тех пор, как начала общаться с ней? Ты стала не похожа сама на себя. Каково, как ты думаешь, матери видеть свою дочь несчастной, видеть, что она стала неузнаваема, – и быть не в состоянии что-либо сделать? Ты и слушать меня не желала.

Она начала резать хлеб, но потом подняла нож и стала разглядывать его. В руках у нее не нож для хлеба. Он остроконечный и заточенный – таким режут мясо.

Выражение ее лица изменилось.

Злость. Печаль. Горечь.

– У нее было все, хотя она этого не заслуживала. О тебе она никогда не заботилась. Поверь мне, я оказала тебе услугу. Ведь нам было хорошо вместе, правда?

– Я не твоя дочь. У меня не та группа крови. Моя мать – не ты.

– Все это не имеет никакого значения. Ты мое дитя. А я твоя мама.

– Кто тот ребенок на фотографиях, которые ты прятала в тумбочке?

Мама обернулась. Подняв руку, она кинула в меня нож – я даже не успела увернуться. Коснувшись моей руки, он ударился в стену у меня за спиной и упал на пол.

После этого наступила оглушительная тишина. Мама зажмурила глаза, обхватила голову руками. Ее трясло, она раскачивалась из стороны в сторону. Я кинула взгляд на входную дверь – а вдруг она не заперта? Но будь она даже нараспашку, мне все равно далеко не уйти.

– Дружочек мой. Смотри, что ты наделала!

Взгляд у мамы снова стал приветливым, голос зазвучал мягко.

Она подошла ко мне и прикоснулась к моим волосам. Провела по ним рукой, потом еще и еще.

– Ты всегда была моя. Я сразу же увидела, что это ты вернулась. Не волнуйся, Изабелла. Мы всегда будем вместе. Ханс пытался все нам испортить. Но я остановила его.

Дальше я слушать не хотела. Но мама продолжала:

– Понимаешь ли, у меня не было выхода. Мне пришлось отправить его подальше. Но не грусти, девочка моя. Он ничего не почувствовал. Это было не больно.

Взяв меня за подбородок, она попыталась заглянуть мне в глаза. Я отвела взгляд.