— Я нахожу это разумным.

Клара прикрыла глаза. Пошевелилась. Я взял ее руку в свои. Какая холодная. Я подул на нее. Клара улыбнулась. Ее дыхание стало размеренным.

Наконец девочка уснула.

Я долго смотрел на нее. И дал волю слезам.

— Как Аннелизе?

— Не хочет ехать домой. Очень устала. Но сражается как тигрица.

Моя Аннелизе.

— А ты как?

Вернер ответил не сразу.

— Мне нужна твоя помощь, Джереми.

Я повернулся в растерянности.

Вернер превратился в призрак самого себя.

— Все, что захочешь.

7

Я ничего не понимал до последнего момента. Даже когда Вернер взял остро наточенный топор, попробовал лезвие большим пальцем, подкинул его на руке. Потом зашагал по снегу, по целине, и я за ним.

Когда мы спустились по восточному склону Вельшбодена, у меня занялось дыхание.

Хотя с тех пор и выпал свежий снег, под его слоем можно было разглядеть кровь Клары. Снег такой красный, говорила Аннелизе.

Меня чуть не вырвало.

Вернер преклонил колени, положив рядом топор. Сложил руки, склонил голову. Он молился. Потом захватил горсть снега, запятнанного кровью моей дочери, слепил снежок и бросил в ствол ели. Не просто какой-то ели — той самой.

Ели, которая едва не убила мою дочь.