– Лиз…
– Так твое или нет?
– Нет, – произнес он. – Думаю, что нет.
– Тогда отпусти руку.
Это был очень нехороший момент, который пресекся, словно дыхание. Но теперь Бекетт увидел ее совершенно четко. Детей, которых она любила. Тонкую ниточку порванных отношений и отстраненную, холодную манеру, с которой она часто держалась. Он сжал ее руку – только раз и совсем мягко – и сделал то, о чем она просила. Уступил.
– Я постараюсь держать их на расстоянии.
Он встал – настоящий великан, кажущийся еще более неуклюжим, чем обычно.
– Буду делать все возможное, чтобы скрыть тот факт, что она здесь.
Элизабет кивнула, будто ровным счетом ничего и не произошло; но Бекетт хорошо знал каждый ее взгляд.
– Спортивные результаты Ченнинг в открытом доступе, – произнес он. – Ты не сможешь скрыть, что она настоящий снайпер. Рано или поздно все выплывет наружу. Рано или поздно они ее найдут.
– Все, что мне нужно, – чтобы это произошло как можно позднее.
– Господи, да зачем же? Да, я слышу, что ты говоришь, о’кей? Про детишек и так далее. Я вижу, что это для тебя значит. Но это же
– Потому что для Ченнинг еще не поздно.
– А для тебя – да?
– Девочка важней.
Элизабет вздернула подбородок, и тогда Бекетт окончательно понял всю глубину ее самоотверженности. Это не была игра или отсрочка ради отсрочки. Ради Ченнинг она была готова принять весь удар на себя. За умышленные убийства, за пытки. Готова была пойти ко дну ради нее.
– Господи, Лиз…
– Все нормально, Чарли. Честно.
На миг он отвернулся, а когда повернулся обратно, голос его звучал более жестко.