– Ей уже гораздо лучше, – слабо возражает он.

– Верно. Но не насколько, чтобы уйти отсюда! – взрываюсь я. Так неожиданно. Что на меня совсем не похоже.

Но мое терпение лопнуло. Наши с Наоми встречи шли ей на пользу. Она была близка к прорыву. Еще несколько сессий, и девушку в ближайшие шесть месяцев можно было выписывать.

– Ее мать больше не хочет никаких сессий. Время истекло.

Доктор Вудс не сводит с меня глаз. Я же смотрю в стол.

– Мы только начали, – тихо говорю я. – Мы едва добрались до корня ее проблем!

– Мы не против Наоми. Мы…

Я резко вскидываю голову. Мне не нравятся его слова.

– Кто мы?

Тим все еще артачится.

– Я и ее родители.

Я была так ошарашена выпиской Наоми, что даже не подумала о том, как об этом узнал Тим.

– Когда вы говорили с ними?

– Я говорил с ними буквально вчера.

– О чем? – тут же парирую я.

– Я не ваш пациент, доктор Ратледж. Вам нет необходимости говорить со мной таким тоном.

– Но она больше не ваша пациентка.

– Я это понимаю. Но я решил, что ее родители имеют право знать, что происходит, – говорит он резким тоном.

– Совершенно верно. Но если они хотели узнать об ее успехах, что мешало им позвонить и поговорить со мной? Я бы с радостью проинформировала их обо всем. – Я посмотрела ему в глаза. – Вы же не ее доктор. И не имели на это права.

Тим в упор на меня смотрит.