Фред немного передохнул, отдышался, а затем еще раз оглядел здание. При свете почти угасшего дня трудно было различить отдельные детали его облика, но общее впечатление от него оставалось близким к мрачному. Увитый плющом викторианский особняк, который мог стать для кого-то красивым домом, наполненным счастьем и радостью жизни, сейчас внешне полностью соответствовал выпавшему на его долю печальному предназначению. Его окружали многочисленные машины, предназначенные для того, чтобы совсем скоро раздробить его на мелкие каменные обломки. Островерхие башенки, возвышавшиеся над крышей, придавали силуэту дома изломанный и агрессивный вид. Он напомнил Фреду какое-то гигантское животное, до последнего не желавшее сдаваться в борьбе, как израненный бык на арене корриды.

Где-то недалеко залаяла собака, и когда Фред повернулся, то заметил свет в самом центре кладбища. Он проскользнул в ту же дыру рядом с машиной Китти и пошел в сторону источника света. Но, приблизившись к дальнему краю погоста, он отчетливо увидел ее и понял, что она не одна. Китти держала за руку ребенка, слишком маленького, чтобы Фред мог разглядеть его раньше. Она начала спускаться по ступеням, но девочка остановилась у люка. Фред видел, как женщина тянет ее за руку. Подойдя ближе, он расслышал плач ребенка, а затем ему впервые удалось как следует разглядеть малышку, и прежде чем они обе исчезли из вида, он понял, что это Эмма – дочь Сэм.

Теперь он уже решительнее встал на первую ступеньку, осветив фонариком покрывавшую ее зеленую слизь, ладонью нащупывая себе путь по влажной стене, прежде чем шагнуть на следующую. Время от времени он останавливался, вслушиваясь, пытаясь уловить хоть какие-то признаки присутствия людей, и наконец добрался до подножия лестницы, где оказался перед входом в туннель высотой примерно в его собственный рост, почувствовав под ногами застоявшуюся лужу протухшей воды.

Хотя он оставил вход в люк настежь открытым, смрад стоял ужасающий, и ему пришлось прижать ко рту носовой платок, вынутый из кармана. В другой руке он держал перед собой фонарик, ему трудно было дышать, и он уходил все дальше в темноту зловонного туннеля.

Через каждые несколько шагов он делал остановки и оглядывался назад, опасаясь, что кто-нибудь наткнется на открытый люк и прочно закроет его. В темноте он и так почти ничего не видел, а запотевшие очки только усугубляли проблему, еще больше сбивая с толку. Дыхание участилось. Импровизированная маска не помогала. Он начал ощущать головокружение. Понятия не имея, куда движется, он посветил на стены туннеля, служившие ему единственным ориентиром. Складывалось впечатление, словно они сдвигаются с обеих сторон.