Как в ярмарочной игре, когда нужно поймать игрушку механическим захватом, он подвесил труп прямо над цистерной, откуда по-прежнему вылетали клубы, продолжая отравлять воздух. Подождал, пока тело перестанет раскачиваться.

– Я снова заехал к тебе за картиной. Ванда должна была просто забрать ее после смерти Хмельника, потому что такими вещами разбрасываться не стоит. Это дело тонкое, понимаешь? Но так случилось, что какой-то хренов, неизвестно откуда взявшийся старьевщик заполучил ее до нас. А потом ты ее нашел… Тут все дерьмо и началось. И теперь мне приходится наводить порядок.

Он нажал на рукоятку. Белесая масса плавно опустилась в цилиндр. Руки, череп, потом и все тело погрузились в жидкость с шипением, подобным тому, которое издает банка содовой, если ее встряхнуть, а потом резко открыть. Крабы ринулись на каждый миллиметр кожи и приступили к своему жуткому делу. Габриэль сдержал рвотный рефлекс: органическая масса таяла на его глазах. Другой труп уже превратился в ком бесформенного жира.

– Смерть Хмельника ничего не изменила в том, что происходит на его складе, ключи-то оставались у меня. Мне этот мужик нравился… Знаешь, здесь лучшее место в мире, чтобы завершить уборку. Гляди…

Лебедка поднялась меньше чем через две минуты после полного погружения. Остался только кусок веревки, которой раньше были связаны голые ноги женщины. Габриэль надолго закашлялся. Изо рта потекла струйка желчи. Он с трудом пытался снова открыть глаз, когда новый удар пришелся ему в челюсть. Спустив респиратор на шею, мужчина ухватил его за ворот. Это был невысокий, но накачанный головорез с прилизанными короткими светлыми волосами, выглядевшими так, будто ему на голову положили осьминога. Татуировка в форме паутины покрывала часть шеи. По левой щеке шли продольные следы царапин – вероятно, тех, которые нанесла ему Ванда, когда он убивал ее на берегу.

– А ты, говнюк, не из тех, кто бросает дело на полпути. Ты хоть соображаешь, что мне пришлось бросить работу с этой парочкой, когда я увидел, что ты снова появился на севере? И как только ты умудрился отвязаться от копов, ведь твоя сперма была повсюду на теле Ванды. Ты упертый, как какой-нибудь сраный гризли.

Новая весьма чувствительная пощечина. Габриэль почувствовал вкус крови во рту и выплюнул ее незнакомцу в лицо. Человек медленно утерся тыльной стороной ладони, обнажив акулью улыбку.

– А она была очень даже ничего, твоя дочка, когда я запихал ее в свою машину. Я с ней чуток поиграл, прежде чем сдать заказчику.

– Я убью тебя.

– Это ты-то меня убьешь? Посмотрим, как ты будешь умничать, когда я окуну тебя в кислоту. Я начну с макушки и подержу так немного, пока не станет видно, что у тебя в черепушке. Потом оставлю тебя еще немного поболтаться. Что, по-твоему, будет, когда кислота начнет разъедать мозг? А потом… погоди-погоди, есть у меня для тебя одна штучка.