– Я отыскал Ванду, но она отошла от дел мафии. Предполагаю, что, втеревшись в ее жизнь, я порылся у нее дома, в ее бумагах, сблизился с ее знакомыми, но мне это ничего не дало. Может, как раз поэтому я и решил привезти ее в Сагас. Чтобы освежить ей память и заставить рассказать мне все о событиях, которые произошли после похищения. Наверняка это было слишком тяжело слышать, и… в тот момент я сломался, память отказала.

Сморщив лицо, он прикоснулся кончиком пальца к вздувшемуся глазу.

– С самого начала русский держал нас под прицелом. Под моей машиной был установлен второй маячок. Когда он понял, что я возвращаюсь на север, он пустился по моим следам, решив покончить со мной раз и навсегда.

Поль тихо покачал головой, одураченный трюком с двойным маячком. Его люди ничего не заметили.

– Ну и сегодня ночью, вернее, вечером я вернулся к вдове Гаэки после того, как зашел в магазин старьевщика, где купил картину в августе. По сравнению с первым посещением я выяснил два новых обстоятельства. Во-первых, похоже, Гаэка дарил свои чудовищные произведения людям таким же богатым, как он сам. Я нанес визит одному из них, Паскалю Круазилю, ему где-то семьдесят пять. Этот портрет висел в его кабинете. Разумеется, он утверждал, что ничего не знает о моделях. Может, правду говорил, может, врал, проверить нет шанса. Но в любом случае паренек на его картине – один из когда-то исчезнувших. Как Жюли. Как Матильда и, не исключено, другие. На этот раз Гаэка тоже использовал кровь.

Они снова посмотрели на портрет. Полю стало не по себе. Кем он был, этот мальчишка? Когда он исчез? И где? Поль отвел глаза от картины и вернулся к Габриэлю:

– Расскажи мне о русском.

– Я к нему и веду. В мастерской Гаэки валялся старый жестяной указатель, на котором было написано: «Содебин». У меня перед глазами всплыл дневник Жюли. Помнишь, Калеб Траскман приводит это название в списке лучших способов заставить тело исчезнуть?

– Да, помню.

– «Содебин» – это старый склад для хранения сверхопасных химических веществ. Я отправился туда. Пока я там осматривался, на меня напал русский. Погоди…

Сначала он показал фотографию своего агрессора. Откушенный язык, вылезшие из орбит глаза. Поль поморщился. Потом Габриэль перешел к фотографии тела в кислоте и под конец продемонстрировал два трупа в мешках.

– Они лежали в углу ангара, когда я туда пришел. Полностью обритые, в том числе головы, и, я не знаю, такое ощущение, что их вымачивали в формалине до того, как засунуть в мешки. Этот тип использовал заброшенный склад, чтобы избавляться от таких тел при помощи бочек кислоты, которые заставлены другими бочками, пустыми. По всей видимости, Гаэка еще при жизни обеспечил ему доступ и в здание, и к кислоте. Это длится много лет. Много лет они растворяют тела в своих цистернах.