— Я не развелась, — жестко ответила я, выдыхая дым из ноздрей двумя тонкими струями. — Я не развелась!

Павлик поднял одну бровь и посмотрел на меня пристально, как бы давая понять, что он просит пояснить, что я имею в виду.

— Это не так называется, — дала я ожидаемые им пояснения. — Я не развелась. Меня бросил муж. Бросил и ушел к другой, — добавить к этому было нечего, и я замолчала.

Наступила пауза.

— Так, — сказал Павлик наконец и раздавил в пепельнице окурок. Он сделал это так яростно, что я подумала, будто Павлик представил себе, что этот окурок — мой бывший муж…

— Ты приехала надолго? — спросил он потом, поднимая вновь на меня глаза.

— Не знаю. Наверное, на месяц, — ответила я. — Да и вряд ли получится меньше. Ты ведь знаешь, у меня задание написать статью. А для этого мне нужны факты. И версии, гипотезы. Так что несколькими днями дело не обойдется.

— Ты хотела сказать, что идеальным вариантом было бы, если бы мы за это время поймали преступника, — сказал Павлик и покачал головой. — Действительно, пора бы и поймать его уже. Четыре жертвы — это многовато для Белогорска.

Я обрадовалась тому, что разговор наш принял иное, чем в начале направление.

«Молодец Павлик, — подумала я. — Сам заговорил о нейтральных вещах. Деловой человек, сразу видно. Не зря он заместитель прокурора».

— Расскажи мне, что тут происходит, — попросила я, вынимая из сумочки блокнот.

— Он тебе вряд ли понадобится, — сказал Павлик, кивнув на блокнот головой.

— Почему? Ты не разрешишь мне записывать?

— Нет, что ты. Записывай, пожалуйста. Того, что нельзя записывать, я все равно не скажу, — ответил он. — Просто особенно нечего писать. Это все укладывается в пару слов. И не больше.

— Так что же это? — настаивала я.

— В течение последних трех месяцев пропали поочередно четыре молодые женщины. Вернее, сначала мы знали только о двух. Пропала девушка. Ее звали Тоня. Родственники сделали заявление. Спустя месяц пропала женщина по имени Наталья. Муж тоже заявил об этом.

— А вы искали этих женщин? — спросила я с сомнением. Потому что всем известно, что милиция не спешит разыскивать пропавших людей.

Павлик усмехнулся:

— Ну вот, и ты туда же… Конечно, никто их не бросился искать. На это есть свои причины… Дело в том, что дел очень много. Причем явных уголовных дел, когда не надо доказывать, что совершено преступление. Есть труп, например. Или раненый, или потерпевший иным путем. То есть это преступление с жертвами. Таких дел достаточно, чтобы и на них не хватало сил и времени. А тут — просто исчез человек. Это же вообще еще большой вопрос — исчез ли он? Приходят родители и говорят, что их дочка пропала. Ушла из дома и не вернулась… Но тут возникает масса вопросов. А какие были отношения в семье, например? Может быть, дочка просто плюнула на родителей и уехала куда-то, не сказав им ничего. Может быть, они допекли ее, и она сбежала. Бывают же такие случаи. И даже сколько угодно. Или, как во. втором случае, муж заявил о пропаже жены… Может быть, она просто сбежала от него к любовнику. Вполне вероятно. Кстати, это гораздо вероятнее, чем то, что она стала жертвой преступника. Такое попросту случается гораздо чаще… Ты улавливаешь мысль?