Благодаря этому, может быть, она довольно быстро добилась желаемых результатов. В восемь лет я уже вполне прилично играл на пианино.

Отлично помню, как в одно из воскресений в нашей церкви пресвитер обратился ко мне лично и сказал, что просит меня попробовать аккомпанировать пению гимна. Мама, конечно, заранее предупредила меня об этом. Она заранее договорилась с пресвитером.

Ей хотелось, чтобы я осознал таким образом важность наших музыкальных занятий. Чтобы я понял их, так сказать, прикладное значений. И почувствовал, что умение играть на пианино делает меня как бы старше, как бы приближает меня к обществу взрослых уважаемых людей.

С тех пор я иногда играл на богослужениях. Это заставило меня страшно гордиться собой. В то время, как мои сверстники сидели рядом с родителями в зале, я выходил к пианино и исполнял гимны…

Вообще это был мой триумф. Как последний аккорд его было признание отца. Он после первого же раза, когда мы вернулись из церкви, посадил меня за пианино у нас дома и попросил исполнить специально для него гимн «Бог с тобой, доколе свидимся».

Когда я сыграл его, он не мог сдержать подобие слез на лице.

— Вот, я и дождался, — сказал он тогда, — Это большое счастье для меня… Хоть музыка и не профессия для мужчины, все же теперь я понимаю, что вы с мамой не зря старались и сотрясали комнату по вечерам.

Много ли нужно слов, чтобы окрылить восьмилетнего мальчишку? С тех пор я стал заниматься с еще большим рвением.

Мама решила, что ее занятий со мной недостаточно, и меня отдали в музыкальную школу по классу фортепиано.

В этом же году мой папа погиб в автомобильной аварии.

К нам домой приехал начальник автоколонны Ковалев — грузный мужчина в прорезиненном плаще. Он долго сидел молча, опустив красное лицо вниз. Потом привлек меня к себе и крепко прижал рукой к своему боку.

— Не пугайся, Франц, — сказал он тогда. — Мы будем вам помогать… Ты вырастешь хорошим человеком, таким же, как был твой папа.

Потом те же самые слова мне сказал пресвитер на похоронах. Комья земли стучали ритмично и глухо о крышку гроба. Мама почти без сознания опиралась на руки соседок. Хор запел в ту минуту:

На Твоей груди успокоюсь я, Успокоится сердце мое…

А пресвитер взял меня за плечи и сказал, глядя в глаза:

— Ты очень похож на отца, Франц. Ты обязательно должен вырасти таким же хорошим человеком, каким был он…

Моросил мелкий дождик, наползали по небу со всех сторон тучи, и над наполовину заболоченным нашим райцентровским кладбищем надрывался хор: