— Бывают минуты, — пробормотал он, — когда мне думается, что умереть должна была не Хильда…

Одетта протянула к нему через стол руку, но Дутр отодвинулся.

— Может быть, Хильда любила меня…

— Что одна, что другая, никакой разницы. Давай быстрей подписывай и позабудь о прошлом.

Мыло на щеке высохло и тянуло кожу. Дутр поскреб его ногтем.

— Откуда они приехали? — спросил он. — Прежде чем…

— Прежде чем что?

— Попали в Гамбург.

— Знаешь, об этом не спрашивают… У того, кто выжил, свои привилегии. Прошлое касается только их. А тем более девушек, которые пережили оккупацию… Ты меня понимаешь, да? Этим, наверно, досталось еще похлеще. Они, я думаю, всегда были с придурью.

Дутр перечитывал контракт — возможно, затем, чтобы выиграть время и кое-что обдумать.

— Здесь говорится только обо мне, — заметил он.

— Черт возьми! А если она нас бросит, не дожидаясь конца контракта?

Плечи Дутра напряглись, мускулы заиграли под кожей.

— Почему она должна нас бросить?

— Ну, может бросить, — примиряюще сказала Одетта. — А контракт, плох он или хорош, подписать надо.

Дутр помотал головой, словно бычок, которого кусают слепни.

Одетта сунула ему ручку.

— Подписывай! При нашем теперешнем состоянии дел…

Они смотрели друг другу в глаза, но смотрели с нескрываемой яростью.

— Ты можешь делать что хочешь, — сказала Одетта. — Но не подписать ты не можешь. И если б ты не втюрился в…