— Нет, — резко бросил тот. — Моё радио не в лучшем состоянии.

— Да, да, конечно. Дело в том, что в нью-йоркском отеле арестовали Уинстона Черчилля.

— Нахрена?

— Официальная причина — неоднократное нарушение Пакта о Нейтралитете. Неофициальная — это подарок Лонга Гитлеру перед саммитом, дабы извлечь из неё больше выгоды для себя самого и его приспешников.

Сэм вспомнил Бёрдик и тот чёртов лагерь. Уолтер открыл дверь и произнёс:

— Про Черчилля можно много чего сказать. Он пьяница, хвастун, коленопреклоненный защитник империи и её викторианского времени. Но его голос… его статьи… он помогал поддерживать жизнь, понимаете. Идея свободной независимой Европы, поддержанной Соединёнными Штатами, которая ещё живёт в её конституции. А с его арестом… когда его казнят, сопротивление в Англии и других местах развалится. Кто тогда будет говорить о свободе? Лонг? Сборище идиотов и отбросов в Конгрессе? Мелкая сошка вице-президент? Наши говоруны, кучка изоляционистов и антисемитов, вроде Линдберга? Отец Коглин?

Сэм взглянул на соседа и резко произнёс:

— Я знаю одно. Это будете не вы, Уолтер.

Интерлюдия VIII

Интерлюдия VIII

Находясь этим душным утром на чердаке Курта, он повернулся набок, думая о том, что даже невзирая на жару, пыль и деревянный пол, здесь гораздо лучше, чем в трудовом лагере «Ирокез». Он вспомнил, как в лагере к нему подошли люди, которых он знал и которым доверял — суровые мужчины, имевшие связи не только на воле, но и на другой половине глобуса. Эти люди пришли к нему с предложением, которое поможет выбраться из лагеря и выполнить задание, которое изменит мир.

При тусклом утреннем свете он с улыбкой вспомнил собственный ответ: «Конечно, бля. Где расписаться?».

Он также вспомнил, как Фил спросил его, достаточно ли он крепок для этой работы, сможет ли убить самого охраняемого человека на планете.

Ага. Достаточно крепок. По крайней мере, был.

И вот он здесь.

Послышался гул двигателя, затем скрип покрышек, когда машина остановилась.

Он встал на колени, подполз к окну и увидел, как чуть дальше по улице остановилась «Чёрная Мария». Он замер, подумал, что, нет, через дом уходить нельзя, слишком велик риск того, что его возьмут на лестнице; нет, он пролезет через окно на противоположной стороне чердака, разобьёт его и…

Двери «Чёрной Марии» распахнулись, вышли двое в шляпах и длинных плащах и побежали.

Нет, не к дому Курта. К дому на той стороне улицы.