После этого мы разговариваем еще довольно долго, минут двадцать, наверное. Насчет того, то ли печенье принес папа в последний раз, и о его проблемах со спиной, и про тот день, когда внуки Джеффа и Дианы приходили на чай.

— Я испекла торт «Виктория», — сообщает она.

У моей мамы всегда такой мягкий голос… Такой, из-за которого кажется, что все обязательно станет лучше, даже когда нет никаких шансов, что такое случится вообще. Ловлю себя на том, что меня клонит в сон — что хорошо, поскольку утром мне понадобится ясная голова.

— Послушай, ма, отпущу-ка я тебя досыпать…

— У меня сейчас уже сна ни в одном глазу, детка. Во всяком случае, ты так до сих пор и не сказала, почему вдруг позвонила ни свет ни заря.

Понимаете теперь, что у меня за мама? Всегда готова задать какой-нибудь неудобный вопрос.

— Просто захотелось поболтать, — говорю я. — Вот и все.

Ну как я могла ей сказать, что звонила попрощаться?

56

56

Уже второй день подряд не завтракаю, но на сей раз даже не заморачиваюсь походом в столовую, потому что хочу быть наготове, а по моим прикидкам они явятся с самого ранья. Я и сама так поступила бы. Имею разговор с Феми возле окошка для выдачи лекарств, который тут же забываю, потом другой, с Донной, пока беру бутылку воды и отступаю в сторонку, чтобы проглотить разноцветное содержимое бумажного стаканчика.

Антипсихотики, регуляторы настроения и эти новые, как их.

Потом жду.

Этим утром все здесь кажется каким-то странным, хотя я прекрасно сознаю, что дело может быть просто во мне. Проекция — так вроде это называется в психологии. Хотя у сотрудников отделения, которые попадаются мне на глаза с тех пор, как я встала, вид определенно немного напряженный, и не могу удержаться от предположений, что их тоже предупредили. Это совершенно имеет смысл, и опять-таки это то, что сделала бы я, Бэнкси или любой мало-мальски соображающий детектив. Чтобы перед появлением группы задержания на отделении все было так, как им нужно.

Думаю, что это будет группа из двух, может, трех человек.

А когда они будут уходить, с ними будет еще один, только в наручниках.

Маркус все еще в отделении. Никогда еще не видела его здесь одновременно и в субботу, и в воскресенье, и хотя могу предположить, что у них по-прежнему некомплект — не похоже, чтобы Малайка уже вернулась, — все это запросто может объясняться тем, что старшина санитаров полностью в курсе грядущего события.

Подступаю к нему, когда он выходит из туалета.

— Когда они придут?

— Кто придет?