Малу

дружок у Кристиана на какой-то станции работал, где насекомых изучали, цепляли им на брюшко маячки, так вот со шмелями хлопот было больше всего – брюшко выбривать приходилось, а то маячок не держался, там у них был специальный парень, который шмелей выбривал

на мне тоже ничего не держится, недаром я шмелик! стоит мне радость испытать, за ней уж и слезы мерещатся, только полюбишь кого – а он возьми да умри

в полдень я пришла к падрону, заварила чай, от индейца полученный, мате вышел отличный, я и калебасу у него выменяла – на нутряной жир и мяту с моей грядки, зачем ему этот жир, жертвы он, что ли, приносит, ненавистный, в голове у него сплошь индеанская ерунда

помню, как зимой он мне про доменику рассказывал, пришел на кухню, когда я лук резала, и хвастается, мол, видел в прошлую субботу, как в хозяйку демон вселился, уж она и прыгала у ворот и вертелась, то в машину сядет, то из машины выйдет, и мороз ее не берет, я, мол, всегда говорил – она обладает сильным жаром, поэтому носит белое, чтобы охладиться!

я как поняла, о чем он толкует, так чуть палец себе не отрубила

а что же ты, спрашиваю, не подошел? у тебя же связка ключей на поясе висит, а он приосанился и отвечает: к женщине, которую обсели демоны, мужчина не подходит, это может плохо повлиять на его судьбу

вот ведь болван, думаю, а повлияло-то на мою судьбу, войди хозяйка в дом, ничего бы такого не случилось, ну, надавала бы пощечин за платье серебряное, зато Кристиан сидел бы сейчас в своей студии, грыз бы сухарики, чиркал бы в блокнотах карандашиком – тут я заплакала, а индеец подумал, что это от лука, давай, говорит, я порежу, и достал свой нож полуметровый, таким только в сельве стволы рубить

вот ведь как все одно с другим завязано, не будь садовник язычником поганым, я бы сейчас на кухне дела закончила, собрала бы корзинку, бутылочку в погребе прихватила бы, умылась бы и пошла бы привычной дорогой – сначала под горку к реке, потом переулками до руа лапа

я по воскресеньям всю осень так ходила – приходишь туда, угощение на стол и сразу за белье, а студент все работает, волосы на лицо упали, стучит по клавишам пальцами своими, а как повернется, так мне в лицо будто лисица прыгнет, такая у него улыбка была, и личико, и вообще все тело такое, белое и пушок золотой!

Радин. Пятница

Как же я сразу не понял. Попутчик в поезде, масленичное чучело, поддельный, как грамматика времен Траяна! Радин попытался встать, закашлялся и кашлял мучительно долго, сквозь слезы он видел красные цифры на экране приемника. Десять часов пятьдесят минут. Не буду никому звонить, поеду домой, приму горячий душ и просплю до завтрашнего поезда. Радин вышел в кухню, нашел полотенце, намочил его и тщательно протер все, к чему прикасался. Потом он протер черный телефон и осторожно положил его в карман мертвеца.