В доме не было ни души, слабый свет проникал сквозь пунктирные щели в ставнях. Радин впустую пощелкал выключателем, опустился на колени, нашарил на полу свою сумку, вынул фонарь и вспомнил, что он разрядился еще в прошлый раз. Пришлось включить телефон и держать его над головой.

В первую секунду ему показалось, что кто-то низко склонился над раковиной, но это был умывальник на стене, потом он увидел черную лужу крови на полу, а потом – человека, сидевшего в кресле, в синем свете его поникшая голова казалась ослепительно белой.

– Гарай! – не сдержался Радин, подходя к креслу, телефон описывал круги по комнате, высвечивая то потолок, то голые стены, в конце концов он совладал с рукой и направил свет на человека.

В кресле сидел незнакомец, а то, что показалось Радину кровью, было жидкостью, вылившейся из бутылки, лежавшей на полу. Незнакомец подмигнул и сложил губы трубочкой, призывая к поцелую. Радин шарахнулся в сторону, наткнулся на стол и застыл, вытянув телефон перед собой, словно оружие.

Нет, показалось. Лицо человека в кресле было неподвижным, рот сморщился, черные глаза смотрели в стену. На незнакомце был свитер крупной вязки и тяжелые шнурованные ботинки, как будто он собрался в поход.

Щупать ему пульс Радин не стал, он был мертв, смерть стояла в комнате, горделиво, будто походный алтарь в армейской палатке. Кто-то хотел его смерти, убил его, и краски сошли с его лица. Розовый кипарис, яичные белки и зеленая земля.

Глава пятая Нэ бойса!

Глава пятая

Нэ бойса!

Варгас

Как же я не люблю его, господи.

Каждый раз, когда вижу его, спрашиваю себя – как в этом плоском разуме помещаются сфумато, кьяроскуро и все остальное? Почему боги дают талант кому ни попадя? Просто швыряют в толпу, будто гостинцы на коронации. В апреле я впервые увидела форму его головы, потому что он побрился налысо, седая щетина отросла и топорщилась неровными островками.

Теперь понятно, думала я, глядя на него и пытаясь успокоить дыхание, Гарай продал мне не того мертвеца. Бедный мой австриец, он так нравился пожилым покупательницам. Тем временем Понти щелкнул рубильником и обошел осветившийся зал. Такой площадной брани я не слышала со времен моей первой лавки на окраине Авеледы!

Он дал мне два дня, пригрозил газетами и судом, постучал на меня тростью, а потом надел свои синие очки и ушел. До темноты я просидела почти не шевелясь, выкурила штук пять сигар, хранимых для особого случая, и они помогли. Я сложила кусочки головоломки и увидела квадратик, которого не хватало. Крамер.

Потом я вспомнила о русском, который приходил утром с расспросами, нашла его визитку, обзвонила все гостиницы от четырех звезд – мне приходилось иметь дело с русскими, в паршивых отелях они не живут, даже если карман пустой – и нашла его в «Доне Фердинанду». Тот еще ковчег тщеславия, похоже, что за отель платит его наниматель.