Я стояла рядом с Симоном в холле, куда гонец принес письмо. Дочитав послание, я расплакалась. Вот уже несколько дней я не думала о том, что случилось в Селесте, и теперь мысли об этом обрушились на меня с новой силой.

Супруг удивленно посмотрел на меня.

– Это ведь хорошие новости, Сюзанна!

– Может быть. Но это никак не меняет того, что весь мир верит, будто моя мать горит сейчас в аду.

– А ты в это веришь?

– Нет.

– Ну, вот видишь. Это главное. А что до пересудов людей – в какой-то момент все это позабудется. – Он по-отечески поцеловал меня в лоб.

В дверном проеме кабинета блеснули черные кудри Орландо.

– Ты плачешь? – испугался он.

– Нет, все в порядке, – пролепетала я. – Просто… пришло письмо… от папы…

Симон жестом подозвал ученика поближе.

– Сам прочти, мальчик мой. По сути, известия хорошие.

Как близко они стояли ко мне – Симон справа, опустив ладонь мне на плечо, Орландо слева… Мне вдруг почудилось, что я замужем за двумя мужчинами – тем, кто любит меня, и тем, кто защищает. Спокойствие и чуткость Симона постепенно выбивали меня из колеи. Неужели он не подозревал, что между его помощником и его собственной женой что-то происходит? Он ведь не мог не заметить, с какой страстью мы смотрели друг на друга. Не мог не удивляться моей рассеянности, тому, как я за столом начинала говорить – и тут же забывала, что собиралась сказать. Вчера Симон даже застал нас в тот момент, когда Орландо погладил меня по руке при встрече на лестнице. Но мой муж и глазом не моргнул.

– Симон прав. – Орландо отдал мне письмо, и наши пальцы соприкоснулись. – У твоего отца и брата все будет в порядке.

В это мгновение я приняла решение. При первой же возможности я расскажу Симону правду. Иначе сойду с ума. Я не могла обманывать его вот так.

И на следующее утро такая возможность мне действительно представилась, хотя разговор свернул совсем в другую сторону, чем я ожидала. Симон отправил Орландо в купеческую гильдию одного, а сам остался ждать покупателя, который должен был забрать тюк шелка. Маргу он попросил убрать в рабочем кабинете, Клер отправилась на рынок за рыбой. Мы остались одни.

– Не могла бы ты подняться в гостиную? – попросил он. – Мне нужно кое-что с тобой обсудить.

Симон казался напряженным, да и у меня сердце выскакивало из груди. В комнате он взял меня за руку, и мы сели у изразцовой печи. В эркерное окно били солнечные лучи, на столик кто-то поставил букет полевых цветов в вазе.

– У нас чудесный дом, правда? – спросил он.