Грейс улыбнулась.

— Ты все-таки решил завязать?

— Давно. Просто сегодня определился окончательно.

Грейс посмотрела на него с особенной внимательностью.

— Знаешь… Это утро — самое ужасное из всех, что у меня были. А если я вчера не напился, то проснулся бы сразу. Понимаешь, мы бы уже были на фестивале и ели червивые черепа, пили гадкий лимонад с плавающими в нем когтями или еще что-то. — Он замолчал, похлопал себя по карманам, но не нашел сигарет. — Черт! Я просто хочу попробовать! Может, я еще не окончательно потерян? Не хочется загнуться в двадцать четыре, так ведь? У нас же другой план. Ты говорила.

— Говорила.

— Тогда давай придерживаться другого плана. Что-то не хочу я быть Кобейном. Мы еще хотели пожить в Италии.

— И в Австралии. Ты же хочешь сняться на фоне кенгуру?

— Я бы подарил тебе коалу, — грустно прошептал Осборн.

— И подаришь.

— Так их не купишь! А своровать я не смогу.

— Ничего страшного, купишь плюшевую.

— Так скучно.

Грейс улыбнулась и обняла его. Обняла, как обнимала всегда. Осборн закрыл глаза. И снова он был дома.

— Я горжусь тобой, Осборн, — прошептала Грейс. — Слышишь?

— Слышу. Ты же в ухо шепчешь.

— Все получится! Нам с тобой еще жить и жить! — сказала она громче, специально выдохнув каждое слово ему в ухо, и рассмеялась.

— Да… жить и жить. — Осборн улыбнулся.

— И дальше будет лучше. Намного лучше!

— Ты так уверена?