Нина

Нина

Так холодно, что странно, что, выдыхая, она не видит пар. Но, возможно, холодно не в комнате. Возможно, дело в ней самой. Страх – это иней, который расползается под кожей.

Нина смотрит на исхудавшее тело в постели. Шелушащиеся губы. Безжизненно свисающие волосы. То, что вселилось в Монику, – паразит, высосавший из нее все силы, истощивший ее плоть, и теперь остался только скелет, обтянутый обвисшей кожей.

– Мы хотим поговорить с Моникой, – говорит Нина. Юэль тяжело опускается в кресло. Он бледен, держит руки в карманах джинсов, чтобы скрыть, что они трясутся.

– Мама, – начинает он. – Если ты нас слышишь…

Существо в постели издает притворный кудахтающий смешок.

– Ее здесь больше нет. Наконец-то я от нее избавился.

– Я тебе не верю, – говорит Юэль. – Она просила о помощи.

– Это было до того, как я стал сильнее. Эта сука в конце концов сдалась. Теперь остались только я и мать Нины.

– Моя мама тут ни при чем.

Нина неотрывно смотрит в чужие глаза. И что-то в лице на подушке меняется.

– Нет, ну конечно же ты это поняла. Но разве это важно, Нина? Она же до сих пор тебе является, ведь так?

Ты знаешь, что сделала. Как думаешь, что на это скажет Юэль, если узнает?

Голос понижается, словно на кассете, которую проигрывают на замедленной скорости.

Нина наклоняется над кроватью. Чувствует противный кислый запах от лежащего там тела.

– Моника, – она старается говорить ровным голосом, – мы знаем, что вы там внутри. Мы вам поможем.

Снова раздается кудахтающий смех. Он кажется знакомым по сотням фильмов ужасов и кошмарных сказок. Совсем не настоящий. И Нина внезапно кое-что понимает. То, что лежит в постели, просто притворяется. Представляет ожидаемую картинку. На самом деле оно не такое.

– Умница, – кивая, произносит существо в постели. – Мне приходится притворяться. У вас нет ни малейшего шанса понять, что я на самом деле такое.

Оно с трудом принимает сидячее положение. На этот раз кажется, что оно и правда забавляется. Не отводит от Нины глаз. Та делает пару шагов назад.