В общем, это была пытка, какими вряд ли могли похвастаться застенки гестапо. Но наконец по проходу двинулся проводник, крича на весь вагон:

– Париж, вокзал Монпарнас, пять минут, конец пути.

– Ах, какая чудесная поездка! – сказал полковник. – Месье Пьенс, вы изумительный собеседник…

За всю дорогу Бэзил произнес не больше пяти слов.

– …И я счастлив, что у меня появился настоящий друг среди французов, вопреки всей этой суете с политикой, оккупацией, войной и прочим. Почаще бы нам, немцам и французам, общаться вот так, по-приятельски! Насколько лучше стал бы этот мир!

Пришлось Бэзилу сказать еще два слова, шестое и седьмое:

– Ваша правда.

– Но, как говорится, все хорошее обязательно кончается.

– Полковник, вы не будете возражать, если я вас ненадолго покину? Мне нужно оправиться, а туалет в вагоне первого класса всяко лучше вокзальной уборной.

– Понимаю. Я даже составлю вам компанию, месье… Хотя, пожалуй, нет. Надо проверить документы – все ли в порядке.

Вот так, кроме блаженной тишины, Бэзил получил необходимую свободу действий. По ходу полковничьей исповеди, между 1911 и 1912 годом, когда рассказчик загорал на пляжах Антиба, до Бэзила вдруг дошло, что подлинный месье Пьенс, будучи откровенным коллаборационистом, не желающим портить отношения с оккупантами, вполне мог заявить о потере документов и эта новость, возможно, уже дошла до Парижа, – опытных немецких контрразведчиков недооценивать нельзя. Следовательно, документы Пьенса теперь опасны и, если от них не избавиться, можно угодить в Дахау или даже встать к расстрельной стенке.

Он проковылял на затекших ногах в конец вагона – слава богу, в первом классе были не такие узкие сиденья, как в тесных коробках второго, – и вошел в туалет. По пути он успел изучить попутчиков на предмет новой кражи. В основном это были немецкие офицеры, намеревавшиеся гульнуть на всю катушку вдали от своих гарнизонов, но среди них затесались трое или четверо французских дельцов соответствующего облика. Эти сидели с напряженным видом; если бы не важные дела в Париже, они ни за что не стали бы путешествовать вместе со страшными тевтонскими варварами.

Бэзил заперся в туалете и торопливо спрятал документы Пьенса в мусорной корзине, под использованной туалетной бумагой. Лучше бы их разорвать и спустить в унитаз, но на такие предосторожности нет времени. Он ополоснул лицо, пригладил волосы мокрыми ладонями, вытерся и покинул кабинку.

Четвертая скамья справа. Мужчина в костюме, на физиономии написано равнодушие, но он нервничает. Остальные пассажиры суетятся, готовятся к неминуемой встрече с охраной. Сколько неудобств из-за этой войны!