Но вот и до Игоря дошла благая весть о скором и заслуженном конце его мучений. И он, как мог, принялся торопить наступление этого отрадного события. Жертва в результате его усилий и вовсе забилась в натуральной падучей. Уголки ее ощеренного конвульсией рта украсились пеной. Придя от этого зрелища в неописуемый ужас, Игорь, попытался сбросить с себя психопатку, но достиг своим скачками и взбрыкиваниями только того, что и сам затрясся в аналогичных корчах, застонал в отчаянии: «Заразился!»…

Увы, но даже кошмарам приходит конец, и они под луною не вечны. Истошно взвизгнув напоследок, жертва насилия рухнула в беспамятстве от перенесенных унижений прямо на своего насильника. Осторожно, стараясь не потревожить глубоко обморока мученицы, Игорь выполз из-под нее на волю, натянул впопыхах джинсы, подхватил бесстыже белеющие трусы и припустил что есть духу в первом попавшемся направлении, едва чувствуя под собою ноги и совершенно не ощущая того, что между ними.

Направление, попавшееся Игорю, вывело его на многолюдный бульвар, изобилующий кофейнями и ресторанами на открытом воздухе. Ароматы кофе, печеного на углях мяса, отваренных в пиве креветок, острой болью отозвались в пустом желудке. Он в нерешительности остановился перед двухэтажным стеклянным строением, внутри, вокруг и на котором сидело за столиками множество народу. От строения несло такой не пресыщающей вкуснятиной, что темнело в глазах. Заметив освободившийся столик, Игорь поспешил занять его, невзирая на неубранные тарелки, недопитые стаканы и полные окурков пепельницы.

Подкатила уборщица со своей колесницей, убрала грязную посуду, взглянула на нетерпеливого клиента, не поверила собственным глазам, протерла их, опять взглянула, принялась беспорядочно хватать ртом воздух, поперхнулась, закашлялась, вцепилась в колесницу и скрылась в кухне. Одурманенный голодом Игорь не обратил на нее внимания. А зря. В этом ему пришлось убедиться почти немедленно. Чрезвычайно импозантный джентльмен – в белом смокинге, с красной розочкой в петлице – приблизился к его столику и, странно улыбаясь, медовым голосом произнес:

– Простите, молодой человек, я не знаю, зачем там у вас расстегнуто, не исключено, в целях вентиляции, но у вас там, тем не менее, расстегнуто, а это нервирует наш персонал и смущает клиентов. Будьте любезны, если это, конечно, не противоречит вашим политическим и религиозным убеждениям, водворить своего озорника на место и наглухо запереть его змейкой. В противном случае, как мне ни прискорбно об этом говорить, вам придется покинуть наше заведение…