И оно пришло, это наитие – внезапное и решительное, как приступ зубной боли. Игорь, если прибегнуть к боксерской терминологии, провел сам себе двойку: хук и джеб, в лоб и по лбу. И вдруг услышал, как в голове что-то хрустнуло, в сердце ёкнуло, как поплыл в ушах приветственный трехтактный звон (фа – соль – ля) и как каждая клеточка тела выразила готовность к повиновению: «Что прикажешь, хозяин?». Хозяин приказал: во-первых, избавиться от мешочка на шее; во-вторых, рвать когти в темпе, именуемом в литературных кругах хапараем. Тело выполнило приказ с исключительной точностью, так что сведущий наблюдатель со стороны вряд ли затруднился бы с определением темпа, разве что добавил бы нюанс, назвав его «лирическим». И действительно, проглядывало в этой стремительной операции нечто вдохновенное, поэтическое, чуждое заученному прагматизму профессионалов безжалостно обрубающих «хвост».

Игорь понимал, что рвать когти в незнакомом городе (название Южноморск ни о чем ему не говорило, как, впрочем, и любое другое – Москва, Константинополь, Рим) с пушкой под мышкой, без документов, без имени (это мы с вами Игорем его величаем, а ему самому приходится обходиться местоимениями), без биографии, с его стороны не очень умно. Умнее было бы избавиться от оружия и сдаться властям себя не помнящим Каспаром. Но что-то претило ему поступить таким элементарным образом; что-то, о чем искушенный читатель уже догадался, а неискушенный попытается это сделать вместе с автором. Согласно догадке последнего, этим что-то является гордость. Или даже гордыня, та самая, что, по словам просветителя, есть «главное орудие, с помощью которого было воздвигнуто прекрасное здание общества». Что годится в качестве инструмента для воздвижения общества, сойдет и для сооружения более мелкого объекта – индивидуума. Главное в этом деле – наличие достаточного материала. Игорь остановился под фонарем и тщательнейшим образом проинспектировал содержимое своих карманов. Чего там только не было! Ну, то есть ничего, кроме денежных знаков: купюр, достоинством от десяти до ста долларов. Зато этого добра было в избытке. Из него можно было соорудить не один, а с дюжину индивидуумов – на любой антропологический вкус, анагогический цвет. Но Игорь был согласен сооружать только самое себя и ничего, кроме этого самое. Такая привередливость не оставляла выбора его гордости. Следовало идти на поклон. К кому-нибудь. Тут имелся выбор. Это обстоятельство подслащивало горькую пилюлю.

В путеводителе, которым он столь счастливо обзавелся, имелась масса телефонных номеров и адресов всевозможных заведений. Отдельным списком приводился перечень круглосуточных и ночных служб сервиса. К сожалению, ни одно детективное агентство не бодрствовало по ночам. Из всех учреждений, подходящих по роду занятий, самым многообещающим показалось Игорю «Бюро Добрых Услуг». К тому же и находилось оно неподалеку, через два квартала.