– Извини Майкл, но это просто полный бред!

Взволнованный плейбой даже привстал на стуле. Снова сел. Обернулся к соседке:

– Вы согласны, мисс Анна?

– Я вас недостаточно знаю, мистер Эббот, чтобы составить на этот счет определенное мнение. Вполне вероятно, что вы способны прийти в волнение не только от бреда…

– Да, но речь не обо мне, а о Майкле. Вернее об его идеях, – опешил плейбой.

– Осмелюсь заметить, идеи Христа поначалу тоже казалась странными, – подал скромный голос в свою защиту автор идей. – А теперь – это всего лишь подарочный набор общих мест.

– Don’t touch the Christ, Michael![87] – как о личной услуге попросила мисс Атвуд.

– Я это к тому, Эстелл, что настанет время, когда тематическая реклама в теленовостях будет казаться таким же обыкновенным делом, каким кажется сейчас, к примеру, платоническая любовь к врагам или ампутация соблазняющих душу конечностей…

– O my Lord![88] – возвела очи горе американка.

– Тематическая реклама? – насторожился Шумилин. – А это еще что за зверь?

– Это когда репортажи в новостях сопровождаются рекламой, приуроченной к их тематике. Скажем, репортаж о землетрясении как повод для рекламы новых антисейсмических разработок, льготных ипотечных ссуд на недвижимость… Криминальные вести суть хвала и слава средствам самообороны. Соответственно показ политических деятелей будет просто немыслим без воспевания эликсиров и бальзамов, уберегающих от маразма…

– Тысяча громов! – подумал с тоскою Алихан. – Теперь его с любимого конька не сбросить!

– Но это же аморально! Это цинично! – воскликнула мисс Атвуд и растерянно оглядела присутствующих. Но ее шеф был по горло занят этой вызывающе красивой ледышкой Берг. Супруга мэра благосклонно поглядывала то на Шумилина, то на Угорского, словно затрудняясь с выбором окончательного адресата своего душевного расположения. Местный плейбой отрешенно улыбался своим мыслям. Его подруга строила глазки хозяину. Угорский сосредоточенно уплетал блины с припеком. Угорская берегла фигуру, ревнуя все ту же Берг к Стэну. Правда, Шумилин глядел на нее во все глаза, но в них отсутствовало понимание. Как ни странно, один только Туров улыбался ей печальной солидарной улыбкой – так, будто действительно понимал и разделял ее внезапно обнаружившееся одиночество, и теплый взгляд его карих глаз, казалось, говорил ей то, что ей хотелось услышать. А услышать ей хотелось, что она права в своем возмущении, что усвоенные ею ценности и воспитанные в ней идеалы не подлежат пересмотру, что она хорошо подготовлена и достаточно компетентна, чтобы с честью выйти из любого затруднения, выполнить свою миссию, добиться успеха… Вот так мы, дуры, и влюбляемся Бог знает в кого, зачем и на каких основаниях!..