– Доу? Я не пони…
Сайлас повернулся к нему.
– Эта деревня полностью пуста, Эшли, – сказал он. – Здесь нет ни одного человека.
Кэл ничего не понимал в проклятиях. В проклятых предметах. В вещах, которые больше не были просто «вещами» – и стали отравлены демоническими силами.
Он многого не понимал – никогда не стремился объять мир и разгадать все его загадки. Люди, попадающие в Управление, часто стремились к знаниям, обладали неуемным любопытством, желали приоткрыть завесу тайн, наброшенную на реальность. Но не Кэл. Он предпочитал просто хорошо выполнять свою работу.
Вот и все.
Вот так он и попался.
Кусок камня на столе перед ним, завернутый в кухонное полотенце («Не трогайте, черт вас возьми, руками!» – сказал Доу), для него ничем не отличался от стола или табуретки. Любого другого предмета в комнате.
Лицо, которое изображал этот камень, бывшее частью чего-то большего, скорее всего какой-то статуи, не вызывало у Кэла ни малейшего трепета. Не вставали волосы на затылке, не шла по рукам таинственная дрожь. Ничего из этого.
Но вот оно – лицо. Лежало прямо перед ним.
Причина, по которой дух внутри Джеммы заставил ее спуститься ночью в колодец.
Но Кэл знал, что не может просто разбить этот чертов камень, чтобы все исправить.
Джемму слегка лихорадило: сидя на скамье, она была взбудоражена, нервна и будто не особо отдавала себе отчет в том, что произошло этой ночью.
– Я не одержима, – повторила она раз в десятый. – И не начинай снова про стадии. Если я еще раз услышу «а вот Доу говорит, что» – я действительно чокнусь!
Ее мрачный юмор, самоирония, желание подраться со всем миром и дерзость до самой последней минуты внушали Кэлу ложную надежду –
«Смена поведения, – вспомнил Кэл симптомы, – перепады настроения. Несвойственные движения».
– Ты считаешь, что он прав, – упрекнула его Джемма, глядя ему в лицо, и тут же требовательно спросила: – Почему ты считаешь, что он прав?