– Не называй меня «деткой», когда несешь ахинею. Эта штука, – она постучала по виску, – связана с очагом. Если внизу не очаг, то я тогда вообще предлагаю переписать все методички Управления. А значит, мы должны проверить, как оно на меня подействует.

– Мы не будем…

Она не дала ему договорить, взмахивая руками как заведенная:

– Кэйлуа! Поздно! Слышишь? Нет уже никаких «взвешенных рисков»! Или твой обожаемый Доу прав, и я вот-вот поздороваюсь с астралом, и тогда у нас есть время проверить, как эта тварь ведет себя в эпицентре, или права я, и тогда…

Она снова замолчала, неожиданно проглотив окончание. Хотела было отвернуться, но Кэл удержал ее за плечо и вгляделся в ее лицо:

– Права в чем, Джемма?

О чем она не хотела говорить? И почему не хотела?

– В том, что не одержима, Кэл, – огрызнулась она, но Кэл видел, что это был не тот ответ, который он искал. – То, что у меня в голове, – это стук снаружи. А не изнутри.

– Доу говорит…

Джемма вырвалась, вскочив на ноги:

– Да плевать мне, что говорит Доу, Кэл! Не он видит эти сны! Не он ощущает чужое присутствие! Не ему говорить, где иллюзия, а где – реальность! То, что со мной что-то не так, я понимаю и без его! Гребаного! Экспертного! Мнения! – Она со злостью пнула стул, взвизгнувший ножками по полу. – Но это не значит, что я не могу отличить, захватывает мое тело кто-то или нет, черт возьми!

Обычно Кэл сдержался бы. Он бы промолчал, позволяя ее эмоциям заполнить всю комнату, освобождая в ней самой место для здравомыслия; ему всегда было достаточно просто быть рядом, не вмешиваясь. Он и был, он не вмешивался – но все это закончилось там, в колодце.

Кэл тоже поднялся на ноги. Джемма была выше, яростнее, но он занимал в пространстве больше места – никто из них не смог бы передавить другого.

– Будь ты на моем месте, – он понял, что повысил голос, только когда заговорил, – будь это я одержим, Джемма!..

И не стал останавливаться.

– И если бы я нес все это – про сны, про иллюзии, про чужое присутствие… Что бы ты делала на моем месте?