Его глаза не были прозрачными. Они стали серыми, как залегший в глубине минерал, темными, как сожранный временем камень. В глубине поблескивало что-то золотое.

– Вы думаете, что я вам враг, Роген?

Холодные, мертвые глаза каменного идола.

– Что вам мерещится?

Ручка поворачивается, но он понимает, что дверь закрыта. Дергается яростно: впусти меня, впусти! Рука надежно держит ее. Из-под рукава пальто выглядывает манжет.

– Боже, – с трудом шевеля губами, сказала Джемма, не зная даже, как у нее получается говорить сквозь боль. – Ты про мой срыв на тебя сегодня? Купер, я очнулась в темноте в колодце после приступа лунатизма. То, что я не в себе, не должно приводить тебя в такую панику. Я злюсь не на тебя. Извини.

Еще несколько секунд этого холода – и она останется без руки.

Купер посмотрел ей в глаза и то ли нашел что-то, то ли, наоборот, нет и вздохнул. Потом убрал пальцы. Джемма сразу спрятала обе руки в карманы куртки, а боль прошла так же неожиданно, как и появилась, – только ледяной холод, сковавший запястье, напоминал о прикосновении.

– Вот. – Он полез в куртку, сброшенную на кровать. – Фотография. Если она вам так приглянулась.

И действительно отдал ей фотографию. Купер бы не смог.

За дверью раздалось встревоженное многоголосие – вернулись Доу и Норман, – затем шаги, затем голос Нормана крикнул: «Мойра! Вы тут?»

Ни Джемма, ни Купер не успели к двери – та открылась раньше, и на пороге появился запыхавшийся Норман.

– Идите сюда, – сказал он. – У нас проблемы.

Когда они проверили деревню, небо из сизого стало светло-серым; начался день. Черные дома пригибались к земле под его тяжестью, немые и опустевшие. Ни лая собаки, ни человеческого голоса – только открытые двери поскрипывали на ветру. Это место лишилось всех звуков, оставив их в нависшем над долиной молчании.

Место, в котором они были совершенно одни.

Кэл не верил в то, что ночной снегопад мог скрыть уходящую толпу: даже от группы туристов остались следы, что уж говорить о жителях целой общины. Но реальность противилась здравому смыслу: деревню окружало белое полотно нетронутого снега.

– Исчезнувшие люди, – шмыгнула носом Джемма, встречая их на ступенях дома Брадана. Сзади нее в прихожей мрачной тенью маячил Доу – против Глеады. Два – ноль.

Исчезла даже Мойра. Это почему-то не поразило Нормана – тот сделался непривычно тих, – но стало еще одним неприятным сюрпризом для Кэла. Он был уверен, что заставит старуху рассказать, что не так с Джеммой. Что сможет уговорить ее помочь; потому что, несмотря на все ее недосказанности, он был уверен, что она не на стороне Йена.