Собственные слова, в отличие от ясного, четкого голоса Джеммы, никак не хотели всплывать в памяти. Да и зачем, подумал Кэл, медленно оглядывая пустынный спуск с холма. Ты ведь и тогда ее не слушал. Выдал какую-то успокаивающую чушь, верно? Она уже тогда казалась тебе слишком встревоженной, слишком испуганной, чтобы рассуждать здраво. Ты всегда так делаешь: пропускаешь все эмоциональное, все отвлекающее. Позволяешь ему растворяться, пока снова не сможешь иметь дело со здравым смыслом.

Игнорируешь.

Ну и как? Получается игнорировать теперь?

Кэл не стал наставлять пистолет на пустоту, не стал звать, не стал проверять кусты и деревья, не веря своим глазам. Он знал, что никого не найдет. Знал, что Джемма была права.

Именно поэтому он развернулся и пошел вперед, все глубже и глубже в лесе. Единственное, что он мог сейчас сделать, – продолжать поиски, пока не затеряется сам в этом бесконечном лесу. Он не мог вернуться, потеряв еще двоих. Не мог окончательно потерять голову.

Джемма нашла Блайта, спокойно сказал он себе. А они нашли Нормана той ночью. Значит, возможности этой дряни ограничены. Он может их разделить, но не может полностью изолировать друг от друга.

Аналогия, которую приводил Норман, – про уравнение – слишком абстрактна, чтобы Кэл в нее вникал, но даже в этом он облажался. Стоило бы. Ведь Норман доказывал, что их привели сюда специально. Использовали его как приманку, чтобы заманить их глубже в лес…

А значит, любые исчезновения – это не просто способ напугать и выбить из колеи. Оно разделяет их по какому-то умыслу, вот о чем думал Кэл, спускаясь ко дну оврага.

Снега внизу было меньше, и он остановился, выискивая возможный путь. Вперед, на северо-восток, убегала удобная дорожка между зарослями.

Умысел, да?

Оставив его одного в лесу, Оно лишило его привычных ориентиров: звуков леса, следов, любых направляющих. Кэл должен был запутаться и выбиться из сил – и не достичь точки назначения. Найти искомое.

– Интересно, – пробормотал Кэл, щурясь вверх, на выглядящие непреодолимыми крутые склоны оврага.

Если оно было способно на умысел и могло следовать своему плану, меняя облик Глеады по собственному желанию, – все, что Кэл здесь видел, было частью этого умысла.

Хорошо. Прекрасно. Хочешь, чтобы я облажался еще раз.

Кэл прикрыл глаза, прислушиваясь к себе. Он не думал о том, что со спины на него может напасть получеловек-полугомункул, заставил себя забыть о Джемме, привязанной к стулу, о Нормане и Купере. Четыре секунды вдоха – семь секунд паузы – восемь секунд выдоха. Если бы ты ничего не видел. Если бы ты ничего не слышал. Если бы ты ни о чем не думал.