– Я помню. Вы говорили… Самайн – время масок, личин, которые не позволяют разобрать, кто перед тобой, – он посмотрел туда же, куда и Мойра, – на долину. – Обычное существо или волшебное, хороший или плохой.
Долина, где стояла деревня, уходила вниз – пейзаж, который Норман уже видел и который запомнит на всю жизнь. Она ныряла вниз, будто перевернутый холм… Так и есть, подумал Норман.
Это и есть перевернутый холм.
Деревня внизу была разрушена. Не людьми, нет – временем. Оно неумолимо сгноило крыши, зиявшие черными провалами, сломало изгороди, раскрошило ставни, заползло внутрь растениями и травой. Дома, которые виделись им ветхими, но жилыми, давно истлели. С высоты холма Норман смог найти только одну нетронутую крышу – и сердце у него екнуло. Домик Мойры был единственным, казавшимся издалека хотя бы отчасти целым.
– Мальчик, задающий вопросы. Какие ответы ты ищешь?
Норман бросился сюда безрассудно, не думая о том, что будет, когда он достигнет цели. Именно поэтому слова полились из него потоком:
– Что за всем этим стоит? Что это… за сущность?
Мойра пыхнула дымом:
– Зачем задавать вопрос, на который и так знаешь ответ? Не притворяйся идиотом.
Догадка почти осязаемо каталась на языке, но Норман никак не мог найти правильное звучание. Он растерялся:
– Кром Круах? Я не…
– Это плохое имя, – перебила она его. – Выдуманное. «Склонившийся с Холма» – это неправда. Это имя дал ему Патрик, самоуверенный и самодовольный. Думающий, что знает все лучше всех. Я видела его, – злобно прошипела она, – я видела его во снах. Он все испортил.
Да, святой Патрик, расколовший золотого идола молотом. Победивший идола и язычество… Или нет?
– Они называли его своим именем. Кет Круах, «Повелитель Холма». Но ты знаешь и другое имя. С самого начала его знал. Весь мир знает, – сказала она. – Весь мир.
И тогда Норман понял. Имя, которое не давало ему покоя. Праздник, который никогда не был праздником. Нечто, от чего людям оставалось лишь защищаться.
Мойра улыбнулась зловеще, почти злорадно. Норман выдохнул:
– Самайн.