– Семь месяцев назад вы сказали мне, что решение давать показания мое, и только мое. Вы сказали, что, если я хочу выступить свидетелем, вы обязаны по закону дать мне выступить.

Чувствуя, что зашли в тупик, они уставились друг на друга. Потом Джордан выразительно поднял руки вверх:

– Отлично. Хрен с тобой! – и вышел из комнаты.

Он едва не столкнулся с Селеной.

– Какого черта здесь происходит?! – спросила она.

Джордан взял Селену за плечо и отвел подальше от зевак, повернувших головы в их сторону.

– Он хочет выступить свидетелем.

Селена с шумом втянула в себя воздух:

– Что ты ему сказал?

– Что я буду первым, кто пожелает ему удачи в тюрьме штата. – Он откинул голову назад. – Господи Иисусе, Селена! У нас был шанс побороться.

– Больше чем шанс побороться, – тихо сказала она.

– Я могу просто преподнести его Дилейни в качестве раннего рождественского подарка.

Селена с сочувствием покачала головой.

– Почему он хочет это сделать? – спросила она. – И почему сейчас?

– В нем проснулась совесть. Он узрел Бога. Черт, я не знаю! – Джордан запустил пальцы в волосы. – Он хочет сказать присяжным, что не собирался покончить с собой. И он не хочет, чтобы это сделала за него мать. Никого не волнует, что я и вся защита будем выглядеть нелепо.

– Ты действительно думаешь, он хочет сказать именно это? – спросила Селена.

Джордан фыркнул.

– Я тебя умоляю, – пробурчал он. – Что может быть хуже этого?