Он не сказал Виктору, что в их последнюю встречу Вероника снова задала свой вопрос и получила честный ответ. Грей признался: хоть у него и есть к ней чувства, часть его сердца принадлежит другой, пусть и вопреки желанию. Он попросил время на то, чтобы разобраться в себе, но Вероника отказалась с ним встречаться.

– Да, есть тут определенное очарование старины, – согласился Виктор. – Так и думал, что ты оценишь.

– Это точно, мне нравятся такие заведения.

– А что Джакс? Слышал о нем что-нибудь?

– После Каира – нет, – признал Грей. – Он исчез минут через десять после тебя. Зато у меня есть новости о Стефане.

– Да ну?

– Я позвонил в компанию, где он работал, чтобы сообщить о его смерти. Там мне сказали, что прекратили финансирование «Группы Лазаря» несколько месяцев назад и что Стефан не связывался с ними из Нью-Йорка. Да и сына у него нет.

Губы Виктора превратились в тонкую линию, но затем черты профессора смягчились.

– Пока мы ехали через пустыню, Стефан говорил о тебе. Он по-настоящему хорошо к тебе относился. И, думаю, хотел твоего одобрения.

– Как и многие социопаты. Он подверг наши жизни опасности. Он использовал нас, Виктор. Использовал меня.

Радек не ответил.

– Он ничем не отличался от последователей Аль-Мири, – продолжал Грей. – Как нормальные люди могут оказаться в подобной секте? Культ джуджу мне хотя бы понятен: это производная от древней религии, у него есть история. Но бредни Аль-Мири – полная… дичь.

– В секты, как правило, попадают самые уязвимые. Те, кому мир кажется угрожающим местом. Аль-Мири вербовал изуродованных, увечных, потерянных. Возможно, он рассчитывал исцелить их и давал бедолагам надежду.

– А как же ученые, которые на него работали?

– Какой исследователь откажется изучать эликсир жизни? Ты же видел, как реагировал на подобную возможность Стефан. В секту вечной жизни вербовать не надо: каждый, кто боится смерти, уже ее потенциальный адепт. Если сектанты верят, что у Аль-Мири есть ключ, пусть даже потенциальный, к бессмертию, то почему тебя удивляет природа этой организации?

– А насилие? – буркнул Грей. – Этого я не понимаю. Что превращает нормальных людей в убийц? Ладно, Номти, может, и не назовешь нормальным, но остальные-то?

Виктор пожал плечами.

– На языке культа это попросту двойные стандарты: один и тот же поступок, к примеру лишение человека жизни, в большинстве ситуаций считается отвратительным, но при определенных обстоятельствах сектанты сочтут его вполне приемлемым. Возможно, последователи Аль-Мири считали, что их лидер даст вечную жизнь всему человечеству, и потому их сознание оправдывало гибель нескольких отдельных особей. Или тут налицо эгоизм чистой воды. Их образ мыслей свидетельствует о том, что они замкнулись в системе верований – неважно, религиозных или националистических по своей природе, – и убеждены в собственной правоте, поскольку выполняют патриотический долг или следуют догматам своей религии. Редкий человек способен выйти за пределы привычной системы верований и сделать осознанный выбор.