– Мне больше нечего надеть.

Он обходит кухонный островок:

– Можно что-нибудь одолжить у меня.

Когда надеваешь одежду другого человека, в этом есть что-то интимное. Ткань, которая касалась его кожи, прилегала к ней, теперь прилегает к твоей. Я киваю.

– А пока сохнет платье, возможно, я соизволю приготовить нам что-нибудь на ужин.

И несмотря на этот ужасный и тяжелый день, я улыбаюсь.

Гидеон отводит меня в ванную и вручает сверток с чистой одеждой. Как только он уходит, я сбрасываю платье. Когда я была у Флоренс единственной подружкой невесты и обладала свободой выбора, я перемерила сотню платьев. Но когда я надела это, мы обе поняли: оно идеальное. А потом, легкомысленные и торжествующие, отпраздновали покупку дорогими фруктовыми коктейлями. Что теперь делать с платьем? Отправить Флоренс посылкой? Отдать в благотворительный магазин? Сохранить на память об одном из худших дней в жизни?

Спортивные штаны слишком велики и постоянно спадают, поэтому я надеваю черные боксеры и длинную серую футболку, которая доходит до середины бедер. Вещи пахнут Гидеоном: морской солью и шалфеем, лимонником и кондиционером для белья.

Когда я выхожу из ванной, снизу доносится музыка. Я смущенно топчусь на верхней площадке лестницы. Неужели я правда собираюсь поужинать со своим психотерапевтом в его доме, когда на мне только его футболка и боксеры? Нужно уйти, но что меня ждет дома?

Готовая еда на одного в компании с тишиной. Одиночество душит, а рядом с Гидеоном я снова могу дышать.

Воспользовавшись моментом, чтобы успокоиться, озираюсь по сторонам. Дом оформлен со вкусом: деревянные стены, приглушенные осенние тона, репродукции Уильяма Морриса[60]. Совсем не похоже на черную мебель и хромированную фурнитуру типичного холостяцкого логова. И тут замечаю выдвинутый ящик приставного столика. Внутри какие-то бумаги, но я не обращаю на них внимания, заинтересовавшись перевернутой фотографией в позолоченной рамке. Осторожно достаю ее. Молодая симпатичная брюнетка в шелковом свадебном платье с кружевами позирует на ступенях церкви, стеснительно улыбаясь в объектив. Жена Гидеона. От того, что она брюнетка, как я, а не блондинка, как Оливия, меня почему-то охватывает волнение. Но рассуждать некогда: я прячу снимок обратно в ящик и спускаюсь.

При виде моих обнаженных ног на лице Гидеона мелькает удивление, но он тут же берет себя в руки и улыбается самой широкой улыбкой. Я протягиваю платье, и он кладет его в стиральную машину.

Я смотрю на тарелки с помидорами и пастой с базиликом:

– Помочь?

– Конечно.

Гидеон протягивает терку и кусок пармезана. Изысканный сорт из магазина деликатесов, а не какой-то сырный порошок из супермаркета. Я принимаюсь за дело и вдруг замечаю, что он пялится на мои ноги. Перехватив взгляд, он улыбается и отводит глаза.