Элинор смотрит в окно:
– Они умерли.
– Простите.
– Я их совсем не помню.
– Вы живете одна?
– С братом.
Они уже недалеко от города. Голые деревья сменяются жилыми кварталами.
– Это брат сделал такое с вашим лицом? – интересуется Триш.
Элинор с трудом переводит дух. Больше всего на свете она хотела бы провести один день – хотя бы один – с братом, каким он был до работы в музыкальном магазине. И тогда всё было непросто, но проще, чем сейчас. Ни Софии, ни Флинна, ни трупа, разлагающегося в мерзлой земле за домом.
– Он меня любит.
– Так бывает. – В мягком голосе Триш слышатся материнские нотки. – Ты любишь кого-то так сильно, что обнимаешь слишком крепко и можешь задушить до смерти.
40 Кейтлин Арден
40
Кейтлин Арден
Собрав впопыхах сумку, я выбегаю из отеля и еду домой, хотя в таком состоянии водить опасно: из-за слез дорогу плохо видно, меня всю трясет, адреналин бурлит в венах. Я резко торможу возле дома и захожу внутрь. Там мертвая тишина. Поднимаюсь по лестнице в свою комнату, сворачиваюсь калачиком на кровати, но как только закрываю глаза, события последних нескольких часов бьют по мне рикошетом.
Мне хватило меньше десяти минут, чтобы разрушить свою жизнь.
Я в таком оцепенении, что не могу плакать. Я сделала то, чего нельзя исправить. Сказала то, чего нельзя говорить. Выставила себя сумасшедшей перед сотнями людей. Перед Лорой, родительницей из школы. Могу я теперь, помимо всего прочего, лишиться работы? Я уже потеряла лучшую подругу, жениха, достоинство и, возможно, даже родителей.
Страдающее, убитое горем лицо Флоренс мелькает перед закрытыми глазами. Боже, как она на меня смотрела. Как на незнакомую психопатку. Я моргаю, пытаясь отогнать видение, но оно врезалось в память, в мозг. Сколько денег они с Дэниелом вложили в эту свадьбу, сколько времени и сил, сколько было планов. И всё рухнуло. Из-за меня.