Сильные уверенные руки Гидеона обхватывают меня и толкают обратно на тротуар. Мы врезаемся в ограду палисадника. Машина, едва не сбившая меня, отъезжает. Водитель высовывается в окно и что-то кричит.

Я могла погибнуть. Если бы Гидеон не оттолкнул меня, машина бы врезалась прямо в меня. Я слышу хруст костей о груду металла, несущуюся на полной скорости. Вижу, как перекатываюсь через капот, подо мной разлетается паутина стеклянных осколков, и меня швыряет на асфальт с такой силой, что ломаются кости.

Гидеон смотрит сверху вниз, грудь вздымается, на лице тревога. Я всё еще в его объятиях, зажата между ним и оградой. Но меня так трясет, что без поддержки наверняка подломятся колени.

– Всё хорошо? – выдыхает он.

Я отгоняю страшные видения и киваю, хотя сердце бьется так быстро, что кружится голова.

Его глаза блуждают по моему лицу.

– Не похоже. Может, показаться врачу? Поедем в больницу?

Я качаю головой. От меня и так столько проблем.

Он хмурится:

– Могу отвезти вас домой.

– Я на машине.

– Вам нельзя за руль. Не сейчас. – Он морщит лоб и оглядывает пустую улицу. – Я живу рядом.

Я колеблюсь: вряд ли это правильно – искать убежища в доме своего психотерапевта. Но я давно не чувствовала себя в безопасности так, как с Гидеоном. Я пытаюсь подобрать слова, но они ускользают, рассеиваются, словно дым костра. Гидеон берет мое лицо в ладони, и я ощущаю себя лошадью, на которую хозяин надел шоры. Тем не менее это успокаивает. Гидеон ведет меня сначала по улицам, потом через небольшое поле. И вот мы у задней калитки. Он достает ключ, открывает, и через красивый сад с прудом и настилом мы идем к дому и заходим в двустворчатые двери. Видимо, это черный ход: Гидеон не хочет, чтобы кто-то увидел, что он привел домой пациентку. Наверное, это рискованно. Если нас застукают, у него могут возникнуть проблемы с какой-нибудь медицинской комиссией?

Он спрашивает, не хочу ли я горячего чая или холодной воды. Я замечаю на кухонной стойке бутылку вина:

– Красное, пожалуйста.

Он достает из шкафчика два бокала:

– Вы сегодня что-нибудь ели?

– Нет, – признаюсь я.

– Нужно поесть, – Гидеон кивает на мое платье. – А это пока постираем.

Я смотрю на испачканное мятое платье: