49 Кейтлин Арден

49

Кейтлин Арден

Я провела в наручниках всю ночь. Никто не пришел их снять. Глаза щипало от усталости, но я не спала – сидела на кровати, прижав колени к груди, и слушала поскрипывание костей старого дома. Теперь я наблюдаю, как тени перемещаются по комнате. Солнце взошло. Его тепло касается моей кожи, словно горячая потная ладонь, и снова становится душно.

От звука отодвигаемого засова сердце колотится о ребра. Входит Брайони с подносом и слегка улыбается мне. На ней нежно-розовое платье-халат, ноги босые. Она ставит деревянный поднос на прикроватный столик: две бумажные тарелки с фруктовым салатом, мюсли с йогуртом и два стакана апельсинового сока со льдом. Я разглядываю тонкие деревянные ложки. Даже если сломать такую пополам, в качестве оружия она бесполезна. Я не ела ничего существенного после пасты, приготовленной Гидеоном – или Хитом – несколько дней назад, но у меня пропал аппетит.

– У меня кое-что для тебя есть. – Брайони берет с подноса маленький ключик и расстегивает наручники. Я растираю запястья, покрытые сине-фиолетовыми синяками.

– Я слышала шум вчера ночью, с тобой… всё нормально?

– Всё чудесно. Я просто наслаждаюсь своим пребыванием здесь, – саркастически отвечаю я. – Еда выглядит потрясающе, хотя столовые приборы не помешает заменить на более стильные, а наручники, на мой вкус, немного тонковаты.

– Но хозяин всё продумал, – невозмутимо заявляет она.

Я не могу удержаться от смеха – пронзительного, нервного, напоминающего приступ икоты. Осознание реальности начинает проникать внутрь до самых костей, словно яд. Саймон Бриггс, которого полицейские считают похитителем моей сестры, мертв. Покончил с собой. Дело закрыто. Хит всё предусмотрел. Полиция пойдет по его следу из хлебных крошек и придет к выводу, что я бросилась в реку. Конец трагической истории сестер Арден. Хиту удалось удерживать у себя Оливию шестнадцать лет, Брайони – на год дольше, и никто его не заподозрил. У меня никаких шансов. Какой будет моя жизнь в заточении в этом доме следующие десять, двадцать лет? Во мне нарастает ощущение беспомощности, желание заплакать, которому я и поддаюсь. Смех переходит в рыдания. Брайони садится на кровать. Она не прикасается ко мне – просто садится совсем рядом, давая понять: я не одна.

– Жаль, не могу утешить, что потом станет легче, – тихо произносит она.

На этот раз она не озирается на дверь – значит, нас не подслушивают. Я вытираю глаза:

– Как ты здесь оказалась?

Она накрывает колени пледом и начинает накручивать кисточки на пальцы: