– Но зачем так рисковать? Ведь Оливия могла не вернуться в Ледбери-холл?

– Я хотел проверить границы наших отношений.

– Хочешь сказать, хотел проверить, насколько хорошо ее контролируешь?

Он смотрит на меня разочарованно, как на полную идиотку:

– Любовь, настоящая любовь – значит доверять другому, полностью отдаваться ему. Она доверяет мне, а я ей. Оливия могла рассказать тебе, вашей семье и полиции про меня и Ледбери-холл, но решила вернуться. Она выбрала меня.

Он как вьюнок, пустивший слишком глубокие корни и так крепко обвивший мою сестру, что она уже не различает, где заканчивается он и начинается она. Я со злостью смотрю на него, презирая каждую его клеточку:

– Ты залез ко мне домой. Как ты вошел и вышел?

– У твоих родителей есть запасной ключ. Оливия дала его мне, и я сделал копию.

– Ты вломился в дом, чтобы выставить меня психопаткой перед полицейскими или забрать рукопись?

Он улыбается:

– И то, и другое. Я узнал о книжонке Оскара за несколько недель до возвращения Оливии.

– Как?

– Я наблюдал за тобой месяцами, Кейт. – Не знаю, почему меня это шокирует, но это так. Я прокручиваю в голове воспоминания, ища боковым зрением следы Хита, когда бегала по делам или ехала на работу. Думаю, как иногда беспечно раздевалась при открытых шторах, и мои щеки пылают. – Я наблюдал и за твоим женихом и пытался понять, что ты в нем нашла. Я даже съездил на пару его встреч с редактором из «Харриерс»: сидел за другим столиком и слушал.

Я не утруждаюсь вопросом, зачем ему было нужно, чтобы я узнала о книге. Оливия уже объяснила: Оскар исчез из моей жизни. Освободил место для Хита. Если убрать с дороги жениха, я становлюсь гораздо более легкой мишенью. Я вспоминаю предупреждение Брайони, что их двое. Когда я встретилась с Хитом – или Гидеоном – в парке в тот день, я видела человека в маске. Я точно видела – пусть в профиль, с большого расстояния и мимолетно, но эту маску ни с чем не спутать. Я спрашиваю про этот случай.

– Это была твоя сестра, – объясняет он. – Только не чувствуй себя глупой. С такого расстояния и в такой толпе любой бы купился.

Я отвожу глаза и краснею, потому что и правда чувствую себя идиоткой. Я оказалась такой доверчивой. Слишком доверчивой. Конечно, кто-то мог бы его опознать, но это вряд ли. Когда я рассказала Флоренс о встрече со своим психотерапевтом в парке, то не назвала его имя. Оскару известны только его приметы, которые сообщила полиция. И вряд ли Оскар в курсе, что эти приметы полицейским сообщила Оливия. Никто не сможет связать Хита с моим похищением. Когда я была «у него» дома, мы прошли через заднюю калитку, чтобы нас не заметили. А настоящий Гидеон Темпл вообще ни при чем и к тому же сейчас за границей. Поэтому никому и в голову не придет расспрашивать его обо мне или о человеке, который присматривал за его домом.