– Ищи Леоне замену.

– На это я говорю «нет». Позавчера я увидел настоящую Саломею. После такого я не буду снимать фальшивые кривляния и ужимки. История «Саломеи» закончена вместе с Леоной, погребена в Мертвом море. Если в «Парамаунте» все равно захотят его снять, пусть ищут другого режиссера.

– Как же легко дьяволу обзавестись поклонниками… – пробормотал Уокиншоу с усмешкой.

Глава 17

Глава 17

Тофлер первым спустился обратно по лестнице. Его коллеги по-прежнему сидели на стульях. Леона лежала на кровати ничком, тихо дыша во сне. В комнате стало уже совсем светло.

– Что там наверху? – спросил Оливер, встав со своего места.

– Форменный ад, – ответил Уокиншоу, спустившийся следом за режиссером.

– Трупы Мирандо и двух безвестно пропавших продюсеров, – пояснил Тофлер. – Можете забраться наверх, если желаете взглянуть на них. Только подождите, пока Сэм спустится.

– А виновата в их смерти ведьма, что спокойно спит вон там… Ну что, Эрвин, может, разъяснишь нам будущее «Саломеи»? Рано или поздно это все равно пришлось бы сделать, – сказал Уокиншоу, положил Тофлеру руку на плечо. – Минутку внимания, коллеги, у режиссера есть важное объявление.

С этими словами он отошел на пару шагов в сторону и, встав спиной к кровати, жестом пригласил его выступить.

– Ну что же… – начал режиссер. Слова никак ему не давались. – Хочу поблагодарить всех вас. Я горжусь вами. Сейчас я чувствую себя как Макартур[51], вернувшийся в родное военное училище после снятия с постов. «Старые солдаты не умирают, они просто тихо исчезают», – так он говорил.

Никто не издавал ни звука, чувствуя приближение чего-то нехорошего.

– Эрвин, ты это к чему?.. – сказал Оливер с улыбкой. Тут по лестнице спустился Сэм Ходжес и тоже уселся на прежнее место.

– Если честно, меня переполняет какая-то необъяснимая грусть. Знаете, у меня было уже не сосчитать сколько испытаний. И поганых мыслей приходило в голову больше, чем звезд на небе. Но сейчас я чувствую себя паршивее, чем когда критики по всей стране разнесли в пух и прах мой первый фильм. Три дня подряд мы наблюдаем одни ужасы, но то, что я только увидел наверху, превосходит их все. – Тофлер прервался.

– Эрвин, такие абстрактные речи никак не проясняют наше положение. Говори напрямую.

– Я был уверен в успехе «Саломеи». Я много чего уже снял, но не сомневался, что именно этот станет моим лучшим творением. У многих режиссеров знаковое произведение рождается на заре карьеры или же, по крайней мере, в ее середине. Как же я был счастлив от мысли, что создам свою главную работу в таком возрасте… Конечно, без вас у меня ничего не получилось бы. Однако все это оказалось лишь мечтой. Сейчас этот мираж ускользает у меня из рук. После того, что я увидел в башне, продолжать съемки невозможно. Но знайте, что я всю жизнь буду помнить об этих нескольких годах работы с вами. Я бесконечно признателен вам.