Все вокруг заголосили.

– Эрвин, ты говоришь так, будто уходишь из профессии. Если это шутка, то ничего смешного в ней нет, – сказал Винсент.

– Тебе я тоже очень благодарен, Винс. Но, думаю, вы уже поняли, что я не шучу. «Давайте вздремнем, а завтра снимаем сцену сто сорок!» – эх, если б я только мог так сказать! Но мы самые настоящие заложники. Вокруг нас море трупов. Даже я не настолько бесстрашен, чтобы хладнокровно продираться через них на съемочную площадку. В нашем положении мы только и можем, что смирно ждать полицейских из Лос-Анджелеса.

– Может, и так, но не говори, что бросаешь кино! – сказал Монтгомери. Оливер закивал в знак согласия с ним.

– Мне очень лестно это слышать, но большого таланта к режиссуре у меня нет. Я лишь умею неплохо общаться с людьми. Всем, что мы имеем на сегодняшний день, я обязан вам. Я все поставил на «Саломею» – и проиграл. Как же я сейчас могу думать о других фильмах?

– Эрвин, ты устал. Поспи немного, и будешь как новенький.

– Спасибо, что пытаешься подбодрить, Оливер, но я говорю все это серьезно.

– Ну всё, хватит. Твое будущее мы обсудим в другой раз. Сейчас речь о «Саломее». Думаю, вы уже поняли, что съемки приостановлены. По крайней мере, пока мы не найдем замену…

– Берегись! – крикнул кто-то.

Уокиншоу резко пригнул голову и в тот же момент ощутил острую боль. По его левому плечу скользнуло что-то холодное. Все вскочили со стульев так, что они едва не попадали.

– Леона! – воскликнули они в один голос.

Выпрыгнув из кровати, Леона размахивала в воздухе окровавленным ножом. Прежде чем кто-либо успел среагировать, она с криком бросилась на Уокиншоу.

Оператор-постановщик едва сумел увернуться от второй атаки, однако третья, когда Леона ударила его прямо в грудь, сбила его с ног. Налетев спиной на стул позади, он упал на пол.

– Джойс, Ллойд, хватайте ее! – заорал оператор. Не вставая на ноги, он швырнул в Леону стул. Однако это ее не напугало, и она с воплем сделала несколько выпадов ножом.

– Леона, угомонись! – крикнул Тофлер. Он беззащитно стоял на месте, однако Леона даже не взглянула на него. Все ее атаки были направлены исключительно на Уокиншоу. Ерзая по полу, тот с криками уворачивался от нее.

Поняв, что стулом можно неплохо обороняться, он резко вскочил на ноги, схватил ближайший стул за спинку и со всей силы ударил им свою противницу в бок. Пользуясь тем, что Леона потеряла равновесие, развернул стул ножками в ее сторону, поймал ее между ними и прижал к стене.

Рыдая и осыпая его страшными проклятиями, Леона продолжала махать ножом. Ее волосы растрепались, губы злобно скривились. Казалось, ее истинная, демоническая сущность лезла наружу.