София с легкостью ступала босыми ногами по земле, не чувствуя ни холода, ни боли. Она принадлежала другому, более совершенному миру, и в ту ночь Грейс слилась с ним. У ручья они стали на колени. Белоснежная рука Софии разрезала гладь воды, а потом ласково коснулась лица Грейс. Воцарилась тишина. Мир перестал быть. Грейс взяла мать за запястье, прильнула щекой к ее ладони и глубоко вдохнула. Уловить ее запах, запечатлеть его в памяти.

– Почему ты ушла? Почему оставила меня? – шепнула она. Мокрые дорожки не успевали высыхать на лице.

– Я с тобой. Всегда. – Грейс слышала ее голос впервые. – Здесь, – рука коснулась лба, – и здесь, – дотронулась до груди.

Женщина испарилась, как облачко тумана, но туман в голове Грейс рассеялся. В груди крохотным, но ярким огоньком светилась надежда.

7

7

Скрежет в дверь, точно кот пытался пробраться в комнату. Соседняя кровать уже опустела – прощай, Ники, прощай, сигареты. Почудилось? Майкл перевернулся на другой бок – снова скрежет. Он сел, прислушался – не унимается, встал и открыл дверь резким рывком: какие бы призраки прошлого ни ломились к нему, он хотел покончить с ними раз и навсегда. Но на пороге стоял не призрак, а вполне живая девушка с лицом цвета мела, которая мечтала быть мертвой.

– Какого черта? – Майкл потер глаза, уловив надпись на груди взлохмаченной Фиби: «Я девственница, но это старая футболка».

– Ты что, в самом деле спал?

– Отбой был полчаса назад.

– Ну, я обычно рисую ню сама с собой до полуночи. – Она заключила слово «ню» в воздушные кавычки.

– Да, держи меня в курсе.

– Я решила прогуляться и взять тебя с собой…

– А камеры?

– Не работают. Тут все липа. Боже, ну ты и параноик.

– Нам же запрещено выходить.

– Запрещено то, запрещено это, ты такая королева драмы.

В самом начале Майкл тоже не ценил раннего отхода ко сну, но теперь, обессилевшему и увядшему, одинокому и не получающему писем, ему искренне хотелось вернуться в кровать. Выключить мир.

– Я не собираюсь никуда сбегать, понял? Просто прошвырнусь.

– А я тебе зачем?