– Да, – ответила она, прикусив щеку, чтобы он не слышал, как у нее стучали зубы. Хладнокровие, к которому она стремилась, дало трещину.

– Эти земли принадлежат нашей семье – мы должны знать, чем владеем, иначе не сможем этим управлять. В эту ночь ты поймешь. – Он многозначительно затих. Все погрузилось в звенящую тишину. Грейс показалось, что она ненастоящая, двухмерная, как изображение на картине. – Я завяжу тебе глаза и проведу в одно из тех мест, где ты прежде не была.

Грейс сглотнула. Горло саднило. Нет, все же она настоящая. И ей некуда бежать.

Филипп еще немного помолчал, а после достал из кармана брюк черную атласную ленту и повязал, оставив Грейс совершенно слепой.

Накрапывало. Ветер щипал щеки, забирался под подол платья. Они шли в тишине и мраке ночи по дорожке через сад. Грейс столько раз бывала здесь, что с легкостью прошла с завязанными глазами: справа оранжерея, отец построил ее для Софии – она любила ухаживать за цветами. Издалека, прямиком через ночное дыхание, доносился еле уловимый скрежет ворот, словно цепи чудища, что готовилось ее поглотить.

Луговая трава щекотала ноги. Филипп вел ее быстро, не останавливаясь и не замедляясь. Стебли полыни льнули к ногам, обнимали лодыжки, прощаясь с ней навсегда, – знали, что она не вернется прежней.

В чаще стеблям и веткам дружелюбие было чуждо – они безжалостно полосовали, хватались за подол платья, пытались притянуть ее к себе навечно. Грейс слышала, Грейс слушала, старалась выхватить звуки, ниточки к спасению, однако лес спал мертвым сном: ни пения птиц, ни шороха белок, ни шелеста листьев. Лишь треск веток под ногами. Сердце колотилось в горле, дыхание сбивалось и хрипело в ушах.

Выхватив мерное журчание ручья – единственный признак жизни в черной пустоте, – Грейс немного воодушевилась, хотя они с отцом все продолжали шагать в тишине, свернули на тропку, усеянную еловыми и хвойными иглами. Эта часть леса молчала пуще прежней, здесь боялись хрустеть даже ветки.

Грейс резко остановилась – что-то нежное, хрупкое под ногами. Отец увлек ее дальше. Землю, точно ковром, устлало мягкое облако. Это были… цветы? Грибы? Во время совместных вылазок в лес отец рассказывал им о растениях, деревьях и цветах, которые встречались на пути. Большинство из них не представляло смертельной опасности, но самые причудливые, яркие и странные – эти могли нанести серьезный вред.

Отцовская рука разжалась, и Грейс осталась в бескрайнем пространстве в одиночку. Ее выпустили в открытый космос, опасный и необъятный, обрубив веревку. Не снимать ленту – лучше не видеть – спрятаться под веками, но прятаться вечность не было никакого толку. Нужно выбраться. Тугой узел на затылке не поддавался – пришлось стянуть ленту, и та повисла удавкой на шее. Дуб-исполин возвышался над ней и всеми деревьями, уходя высоко в небо. В стволе образовалось дупло размером с человека.