– Если хочешь позвонить, сейчас самое время.
Майкл не решился садиться в кресло, поэтому оперся на стол, схватил пожелтевшую трубку – запомнив перед этим, как был скручен провод, – и поднес ее к уху. Провод задергался, как внутренности живого существа – Иона в брюхе кита. Один сплошной гудок – работает. Он набрал номер, который, с тех пор как отправился в Лидс-холл, выучил наизусть. Он боялся записывать его – вдруг отец найдет подсказки, – поэтому повторял перед сном, как мантру.
– Дом семьи Парсонс, слушаю, – послышалось усталое, заученное на той стороне.
– Дорис, о господи, Дорис… – Он и не рассчитывал, что так разволнуется, связавшись с параллельным миром.
– Майкл? – удивилась она уже своим голосом и перешла на шепот: – Майкл, сынок, это ты? Как ты?
– Все хорошо, Дорис. Звоню из клиники.
– Ох, дорогой, как же ты нас всех напугал…
– Пожалуйста, позови Кэти.
– Майкл… – тяжело вздохнула она.
– Прошу, Дорис. Пожалуйста. Я больше не смогу набрать.
Дорис работала в доме Парсонсов, сколько Майкл себя помнил, воспитывала Майкла и растила Кэти, в отличие от Кэтрин, вместо одной души у нее было три, и она в очередной раз это доказала, когда после долгой тишины, беспокойного шороха и шепотка на том конце послышалось дыхание сестры: тихое и мирное, но неотступно тревожное. Они молчали, слушая безмолвие друг друга.
– Он тебя обижает?
– Он не может меня обидеть.
– Я попросил… я попросил Грейс присмотреть за тобой.
– Она говорила. Она забрала Министра.
– Да? – Майкл мысленно выдохнул.
Джейсон подарил собаку Кэти на Рождество, желая насолить обоим: Кэти – обязанностью ухаживать за существом, к которому она не хотела иметь никакого отношения (в надежде отвлечь ее от бабочек), а Майклу, напротив, невозможностью заботиться о нем, хотя он всю жизнь мечтал о собаке, однако в то время большую часть года проводил в стенах Лидс-холла.
– В школе она всегда интересуется, как у меня дела. И она приходит к нам на чаепития. Она удивительная, Майкл.
– Знаю, – шепнул он, сглотнув.