На одной из страниц она увидела внешние половые органы, рисунок отличался особой реалистичностью. Лобок, уретра, малые и большие половые губы, вход во влагалище, анус – странные слова, туманные и далекие, как осенний пейзаж за пеленой дождя, они словно не имели с Грейс ничего общего. Неужто у нее тоже все это было? Но почему от нее это скрывали? Она чувствовала себя преданной и обманутой, будто ее лишили зеркала и не рассказали о собственных глазах, ушах и носе. Под цифрой два заглавными буквами было подписано «клитор». Так вот что это такое? И если о нем говорится в книге, значит, это не патология, он есть у всех. С ней все в порядке.

Грейс задумалась, провалившись в воспоминания, во фразы, брошенные невзначай, а может, и намеренно, значения которых до недавнего времени не понимала: Еще пару лет, и они с тебя глаз не спустят, начнут тянуть ручонки, куда не следует, ох как начнут; Как будет переживать твой отец. Как он будет переживать. Тебе нельзя его беспокоить; Девочка в семье – головная боль, хуже напасти и не придумаешь, – причитала Эллен, сгребая окровавленные простыни. Отец и вовсе говорил, что ни одному мужчине не позволено ее трогать. Она потерялась на добрые несколько минут, забыв про урок. Надежно спрятав книгу в недрах шкафа, побежала из библиотеки. Восторженная и растрепанная, опоздавшая, но счастливая в своей нормальности, неслась в класс на куда менее занимательную, причесанную по учебным стандартам биологию.

Ей открылась тайна. Новое знание придавало сил, но превратило один день в бесконечно длинную пытку. Она мысленно разделила его на части и потихоньку брала по часу, преодолевая один, второй, а потом и третий. И каждый раз, когда все казалось слишком невыносимым, она напоминала себе, что прошло уже больше, чем осталось. Она исправно выполняла домашнее задание, без ошибок играла на рояле и стойко держалась в испытании отца на хладнокровие, заключавшемся в своеобразной игре в гляделки, в которой она ни за что не должна выдать своих эмоций. После ужина она покорно цитировала Библию. Когда часы пробили десять вечера, наступило свободное время, когда разрешалось часок почитать что-нибудь не из отцовского списка или подышать свежим воздухом в саду. Грейс оставила книгу о садоводстве в одиночестве и направилась в ванную.