– Спасибо.

– Да не за что. – Забрав помаду, Эми уверенной гибкой походкой зашагала к выходу.

Глаза Грейс наполнились слезами во внезапном приливе нежности, гордости и благодарности. Она впервые почувствовала себя женщиной именно в женском туалете и нашла в этом довольно забавный символизм.

Она всегда быстро засыпала, занятия в Лидс-холле и отцовские тренировки отнимали у нее все силы, но в ту ночь заснуть никак не удавалось, внутри нее словно натянули канат и продолжали растягивать, привязав к лошадям. Она ворочалась в кровати, все думая о том, что сказала Эми. Тонула в смеси противоречивых чувств: волнения и радости, надежды и беспокойства. Сердце гулко билось в груди. Если она не заснет сейчас, то с рассветом не стянет себя с кровати.

Время от времени она ловила на себе взгляды Майкла Парсонса – она даже не помнила, как узнала его имя, – у них не было общих занятий. Он смотрел на нее так, будто видел в ней своего давнего знакомого, умершего много лет назад. Его глаза… самые яркие из всех, что она когда-либо видела, – полная противоположность ее собственным – карие, желтоватые, в обрамлении длинных темных ресниц. Когда он улыбался, у него на щеках появлялись ямочки.

Грейс закрыла глаза, робко провела рукой по животу, спустилась ниже, под ткань трусиков. Щеки пылали, сердце колотилось в горле. Грязная, грязная девчонка. Отец запер бы ее в подвале навеки, узнав, что ее посещают подобные желания, за которые она отчаянно себя корила, но все так же жаждала освобождения. Тепла, прикосновений, нежности. И отца здесь не было. Была лишь рука, коснувшаяся пульсирующей точки в нежных складках кожи. По указке Филиппа половое воспитание лишили греховных подробностей. Учителя показывали только картинки, на которых были подписаны влагалище, шейка матки, матка и яичники – все, что нужно для произведения на свет нового человека. Каким образом этот человек появлялся? Этого Грейс и Фреду знать не полагалось, хотя что-то подсказывало ей, что он знал, но она боялась спросить.

Она коснулась бугорка – сердце пропустило удар – и выдохнула. Еще вчера она даже не предполагала наличия у себя этого органа, но прикосновения обжигали, зарождали в ней приятное теплое томление. Совсем испорченная. Под одеялом стало невыносимо жарко. Она провела еще раз, мышцы сладко стянуло, но дверь в ее спальню приоткрылась, и она резко положила руку вдоль тела и притворилась спящей. Потела и едва дышала. Осмелилась открыть глаза. Никого.

Она перевернулась на бок, сжала ноги и попыталась уснуть.