Итак, она стала женщиной. Но разве она не была ею раньше? Теперь это мучение будет преследовать ее каждый месяц. Она знала, что самки обезьян страдают от ежемесячных кровотечений, однако ей не приходило в голову, что похожая участь уготована и женщинам. Кара божья за прегрешения, говорила Эллен, и, несмотря на вполне сформировавшееся неверие Грейс, на наказание оно и походило: внизу живота тянуло, мышцы ныли, в спине кололо от долгого сидения за партой, на подбородке вскочили прыщи. Казалось, об этом знают все, об этом стыде, мерзости и грязи. И как с этим тяжким бременем с таким блистательным триумфом справлялись девочки постарше?

Пока все обедали, Грейс проводила перемены в туалете. Поворачивалась спиной к зеркалу и с дотошностью изучала серость юбки – цвет без цвета, как и должно быть. Если бы кто-то узнал, она бы провалилась на месте, она бы провалилась сквозь землю в ад, через все его круги, и остановилась бы на последнем, вмерзнув в лед по самую шею.

Вдруг тишину прорезал скрип кабинки, из нее вышла старшеклассница, Эми – она тоже пела в хоре, но недолго, – и взглянула на отражение Грейс.

– Все в порядке.

Грейс обернулась и умыла вспотевшие руки. Кровь хлынула в щеки.

– У моей младшей тоже, – ответила Эми на немой вопрос, застывший в глазах Грейс. – Теперь постоянно крутится перед зеркалом.

– Прости.

– За что? Ты растешь. В этом нет ничего страшного.

– А у тебя тоже…

Эми улыбнулась, и у нее на щеках появились прелестные ямочки.

– Что – тоже? Месячные? Господи, – фыркнула она, – люди способны говорить и делать какие угодно пакости, но как только дело доходит до женской физиологии, все буквально замирают в ужасе.

Грейс хотела бы быть такой же смелой, пусть бы Эллен и сказала, что теперь она грязная и невоспитанная девчонка.

– Это бывает со всеми женщинами. Ну, почти…

Грейс сглотнула.

– Никто не рассказывал мне, что так будет. Я словно превращаюсь из гусеницы… – Она не продолжила, не знала, в кого превращалась. Пока что она чувствовала себя лишь кровавым месивом, размазанным по холодному кафелю.

– В бабочку. Ты превращаешься в бабочку. Ты уже красавица. Дальше будет только лучше.

Грейс в робком смущении снова залилась краской. Эми достала из кармана помаду и быстро нанесла пальцем на губы. В школе запрещалось краситься, но цвет был приближенным к натуральному, и Грейс не заметила изменений.

– Хочешь? – Эми протянула ей тюбик. – Только наноси пальцем. Четкий контур смотрится ужасно.

Грейс повторила движения, которые пару секунд назад видела в зеркале, – что-то глубоко внутри нее загорелось слабым огоньком.