Ветка снова хрустнула за спиной. Человеческий силуэт разрезал тьму, стоял между стволами, наблюдая, не шевелясь.

– Выходи и покажись! – приказал Фред, примеряя тон Филиппа, сдержанный, но властный.

Силуэт не двигался, но Фред струсил, не решился повторить приказ, встретив что-то более могущественное, более совершенное, чем он сам. Силуэт покинул укрытие, когда посчитал нужным, вышел на ковер, устланный странными грибами. Тьма утратила силу, словно незнакомец принес с собой свечу. Это было существо неземной, абсолютной и зловещей красоты – невероятно прекрасный юноша, белый как мрамор, острый как бритва, похожий на самого Фреда, но старше. И чем дольше Фред смотрел, тем сильнее убеждался в том, что это он сам – словно смотрел в зеркало будущего.

– Что ты? – Кровь стучала в висках.

– Ты.

С минуту они сверлили друг друга взглядами в попытке завоевать негласное первенство. В тот миг Фред впервые в жизни испытал искреннее удивление, благоговейный трепет и отголоски страха, и сердце – обычно стоячая вода – забилось быстрее.

Фредерик

Юноша

Фредерик

Юноша

Фредерик

Юноша

Фредерик

Юноша

Фред хотел этого, чувствовал эту силу и могущество, когда под его камнем моргали глазами-пуговками белка, крот, бобр…

Юноша

Юноша двигался по кругу, окончательно запутывая Фреда – и он был рад запутываться. Некоторых животных он забивал камнями, других резал, топил, душил – последний способ ему нравился больше остальных – так он мог, пронзенный предсмертной лихорадкой, чуять всем естеством, как маленькое трепещущее тело покидает жизнь. Его крайней жертвой стала лиса – редкая находка; он оглушил ее, а после задушил и разрезал перочинным ножом, вспорол ей брюхо. С тех пор утекло два месяца. В порыве возбуждения он совсем забыл об осторожности, и отец, гуляя по лесу, нашел растерзанное тело и начал охоту на ведьм: целый месяц запрещал им посещать чащу, а когда Грейс ослушалась, жестоко наказал ее, отправив в чулан.

Фредерик

Юноша

Юноша положил руки на плечи Фреда, сжал, и тот ощущал холод ладоней даже через ткань.