– Мы тоже дети, – сказал Фред, – и они дети. Если отец прав, никто не способен причинить им вреда.

Воспоминания о прошлом вытянули цвет из глаз Грейс. Бог поступил с ними дурно – отнял мать, не дав возможности познакомиться. Грейс хранила ее фотографию, любовалась ею, целовала на ночь, все еще надеялась на милость Господа. Ей нужно было верить, что Бог существует, что он могущественный и хороший, что он заботится о своих детях, что у него есть великий замысел, из-за которого они вынуждены страдать. Если бы она убедилась в обратном, она бы окончательно потеряла ту тонкую ниточку, что связывала ее с матерью сквозь время и пространство. Однако Фред чувствовал, насколько Грейс печалит эта вечная, неизбывная пустота, кроющаяся за бесполезными ритуалами, которым отец вынуждал следовать, и стремился преподнести ей альтернативу более приветливую, чем та, что уже имелась.

– Убедишься раз и навсегда. Обещаю.

Фред просканировал взглядом площадку и, сделав выбор, кивнул подбородком на Брайана. Бледный и тонкий, точно едва взросший побег, молчаливый и отрезанный от мира, с темными глазами, что дыры в стене, он предпочитал, подобно Грейс, уноситься в свой мир, отстраняться от остальных и потому каждую перемену проводил в одиночестве, никогда не присоединяясь к общим играм. Он был легкой мишенью.

Грейс вопросительно подняла брови – Фред кивнул снова. Им не требовались слова, чтобы понимать друг друга. Он говорил, что они родились не просто близнецами, но сиамскими близнецами, походили друг на друга, как человек и его отражение: Фред – левша, Грейс – правша; на противоположных плечах у них расплывались лужицы родимых пятен, словно их в самом деле разделили при рождении.

В тревожной нерешительности – подол платья бил ее по икрам – Грейс пересекла площадку и отправилась к горке, с угрюмой медлительностью начала забираться. Вот оно – спина Брайана на расстоянии вытянутой руки. Грейс подалась вперед, но не решилась – претензии ее брата на жестокость не соответствовали ее кроткому, миролюбивому нраву.

Грейс умоляюще взглянула на Фреда, но он лишь кивнул, едва сдерживая себя на месте, силой воли притупляя болезненный азарт, животное злорадство.

Существует три типа реакции на сильный стресс: бей, беги или замри. Грейс часто выбирала третье, порой – второе, но первое – никогда, однако Фред не сводил глаз, наводя ее конечности, как оружие, в сторону непоправимого. Его пристальное ожидание через площадку требовало не возвращаться домой без шкуры убитого зверя.

Лежащего на земле Брайана плотным кольцом окружили дети.