– Все делайте без ропота и сомнения, чтобы вам быть неукоризненными и чистыми… [81] – сказал Фред и взглянул на Грейс, точно в зеркало – в такие же голубые, не по возрасту прозорливые глаза.

– Не люблю, когда ты так делаешь.

– Как? Цитирую Библию?

Грейс поморщилась, его проворно двигающиеся пальцы поймали муху: без жалости и сожаления он оторвал ей крылышки, потом лапки. С лицом, искаженным отвращением, Грейс отвернулась, и Фредерик, потеряв аудиторию, выкинул мертвую муху в траву.

– …чистыми чадами Божиими, – продолжил он, пытаясь скопировать тон отца, уверенный и суровый, – непорочными среди строптивого и развращенного рода, в котором вы сияете, как светила в мире.

Его голос утонул в звуках реальности. Другие дети – менее проницательные, чем его сестра – играли на площадке, кричали и смеялись, делились игрушками и отнимали их друг у друга. Лидсы всегда сидели поодаль от остальных, окруженные общим пузырем, прочным и большим, что оберегал их от опасностей внешнего мира. Они были маленьким, но очень крепким обществом с некоторыми признаками государства: единой территорией – Лидс-хаус, законодательной властью – теория отца, единым языком, придуманным ими, и национальной валютой – так называемой Игрой. Грейс обычно проигрывала, но чем старше становилась, тем быстрее догоняла Фреда. Привыкла бороться, отец без устали учил ее этому, а Грейс была хорошей ученицей.

Когда-то им точно так же, как детям на площадке, хотелось играть и веселиться, но они давно переросли этот период – он стал им тесен, как прошлогодние туфли. Фред вздернул подбородок, пройдясь взглядом по одноклассникам с холодностью и взрослым, почти старческим высокомерием. Беззаботность, умение радоваться жизни претили ему в людях с рождения.

– Хочешь убедиться?

На удочку Игры Грейс давно не попадалась – подловить ее на сложных вопросах с каждым днем становилось все труднее, и Фреду приходилось действовать окольными, более изощренными путями.

– Убедиться?

– Что Бог существует.

– Он существует. Мама у Бога, – сказала она и уже более уверенно, в этом сомневаться не приходилось, добавила: – Так говорит отец.

– Откуда ему знать? Разве он его видел?

– Он говорит, что Бог у каждого в душе.

– Да, тогда, может, и существует, – небрежно признал Фред, сложив оружие аргументов с непривычной быстротой. – Но ему все равно. На тебя и меня. На всех нас. Может, он вовсе не друг нам.

– Отец говорит, что Бог бережет тех, кто верен ему, – сказала она и робко дополнила: – И всех детей.

Слово «дети» встречается в Библии четыреста девяносто раз, на целых четыреста восемьдесят восемь раз больше, чем «сомнения», значит, это правда.