Отец стоял у окна, пристально наблюдая за обнаженным зимним садом в сизой дымке, он и сам походил на какое-то животное, опасное, но очень осторожное. Фред годами ломал голову над тем, что такое его отец, и, даже разбив лоб в кровь, не нашел бы ответа.

– Я больше не поеду на охоту, – сказала Грейс. Даже треск в камине утих от ее слов.

– Это из-за того, что ты сегодня струсила? – Филипп дарил Грейс все свое внимание и силы и раздражался, когда его дары с такой яростной очевидностью отвергали.

– Я выстрелила.

– Ты промахнулась – побоялась попасть точно в цель.

– Это жестоко.

– Тебе не привыкать быть жестокой.

Подбородок Грейс дрогнул при упоминании того дня – дня, когда умерла Полли. Фред чуял в ней эту кровоточащую рану, но Грейс стойко держала данное слово – ответить за ее смерть в одиночку. Пожалуй, именно за это – храбрость и верность своему слову – Фред уважал сестру. Были девочки красивее и покладистее, нежнее и добрее, но такой отважной, такой умной, как Грейс, было не сыскать на всем белом свете и под ним, и поэтому Фред хотел заполучить ее в союзники во всем, что он делал, однако копье ее упрямства и стойкости было не под силу переломить даже ему: ее поведешь только той дорожкой, какую она выберет сама [84]. Если ее заставляли делать что-то, противоречащее ее собственному представлению о себе и о мире, глубоко внутри она все равно оставалась при своем: не пройти по мосту – она проплывет под, не перелезть через забор – она сделает подкоп, дождется, пока рухнут стены, если их не разбить, и разобьет, даже если осколки проникнут под кожу.

– Ты думаешь, что охота – это проявление жестокости? – с непривычной, кроткой терпимостью спросил Филипп.

– Это убийство.

– Охота – это тренировка выносливости, хладнокровия и решительности. Это дисциплина и умение принимать решения, даже если они тебе не нравятся. И сегодня ты провалила испытание, доказав, что в тебе нет ничего из того, к чему мы так долго стремились.

– К этому стремишься лишь ты, но в этом нет ничего правильного. Это бессмысленная жестокость. Чего ты этим добиваешься?

– Сильные убивают слабых. Так было, и так будет.

Фред с безразличным спокойствием и снисходительностью переводил взгляд с одного на другого, как домашний питомец, следящий за ссорой хозяев. Он не умел глубоко чувствовать, жил на дне темного и мрачного озера в окружении мертвых богов и героев, не испытывая ни тяжелых разочарований, ни мук совести. В его представлении все было куда проще: будь собой, делай что хочешь, заметай следы, не оставляя свидетелей.