Два судна стояли теперь так близко друг к другу, что пираты прямиком сигали с брига на шхуну. Вопли, крики, стрельба – все смешалось в этом дымном чадящем аду.

Дым с верхней палубы во все стороны тянул свои длинные щупальца, опутывая корабль, и наконец проник в клетушку, где с бешено колотящимся сердцем сидел, привалившись к стене, Том.

Крики пассажиров быстро стихли, но пришедшая им на смену тишина была еще страшнее.

Том понял, что «Океания» сдалась без боя.

В бессильной ярости он принялся колотить кулаками по двери, проклиная капитана Муньеко и его никудышную команду. Он боялся за свою сестру и парнишку в красной рубахе.

В этот момент послышалось звяканье ключей. Дверь распахнулась.

Том стиснул зубы, приготовившись в случае чего дать отпор, и тут до него донесся хорошо знакомый голос, который воскликнул:

– Корабль захвачен пиратами, Том!

На пороге стоял Ньо Бото и с извиняющимся видом разводил руками:

– Как говорила мышь, когда ее сарай горел…

Том выбрался из своего заточения и, оглядевшись, спросил, что случилось с пассажирами.

– Пираты арестовали Муньеко, а штурмана повесили на приготовленной для тебя виселице. Эти ключи я вытащил у покойника из кармана.

– Что с Теодорой?

– Еще не замужем, – ответил Бото, – но все висело на волоске. Она до сих пор стоит с букетом невесты. Но идем же, здесь нельзя оставаться – судно уже так сильно накренилось, что, я боюсь, вот-вот ляжет набок.

Том не ответил – на трапе возник здоровенный детина, одетый в полосатые штаны и голубую рубашку. В одной руке он сжимал абордажную саблю, в другой – кинжал. Его кожа была темной, но африканцем, а тем более белым он не был. Зато о роде его занятий догадаться было нетрудно.

Завидев Тома с Бото, он спустился на три ступеньки вниз и взмахнул своей саблей прямо у них перед носом.

– Вы двое, да, ты, рыжий, и этот негр в красной рубашке, живее, поднимайтесь наверх.

Хозяйничавшие на верхней палубе пираты отделили команду от пассажиров и разместили их в разных концах палубы. Сеньор Саласар стоял рядом с Теодорой. Оба были бледны, но старались не терять самообладания. Раненых и убитых на судне не было, если не считать штурмана, которому больше не придется прокладывать курс корабля.

Женщины рыдали, дети хныкали, но мужская половина хранила молчание, во все глаза глядя на три десятка пиратов, которые с такой легкостью захватили судно.