Больше всего меня поразила не половинчатость защиты Солженицына поэтом, а его глубокая боль по поводу ужасающего невежества молодого поколения в отношении Сталина. Прошлым летом в Сибири, как писал Евтушенко, когда он и группа молодежи сидели вокруг костра, юная студентка потрясла его, предложив тост за Сталина. Он спросил ее, почему именно за Сталина.

— Потому что тогда все верили в Сталина, и эта вера помогала им побеждать, — ответила она.

— А вы знаете, сколько человек было арестовано за время правления Сталина? — спросил я, — продолжал Евтушенко.

— Ну, скажем человек 20 или 30, — ответила она.

Вокруг костра сидели другие студенты примерно ее возраста. Я стал и им задавать те же вопросы.

— Около 200, — сказал один парень.

— Может быть 2000, — предположила другая девушка. Один лишь студент из 15 или 20 заявил: «Мне кажется, около 10000». А когда я сказал им, что количество жертв исчисляется не тысячами, а миллионами, они не поверили мне.

— Вы читали мое стихотворение «Наследники Сталина»? — поинтересовался я.

— А у вас есть такое стихотворение? — спросила первая девушка.

— Где оно было напечатано?

— В «Правде», в 1963 г. — ответил я.

— Но тогда мне было только восемь лет, — ответила она в некотором замешательстве.

«И я вдруг понял так ясно, как никогда ранее, что у нынешнего молодого поколения действительно нет никаких источников, из которых они могли бы узнать трагическую правду о том времени, потому что в книгах или учебниках об этом не пишут. Даже публикуя статьи о героях нашей революции, которые погибли во время сталинских репрессий, газеты хранят молчание о причинах их смерти. В предисловии к только что выпущенному однотомнику Осипа Мандельштама нет ни одного упоминания о том, что он был замучен в лагере. Правда заменена молчанием, а молчание — это фактически ложь.»

Было бы неверным представление о том, что сталинский террор повсеместно забыт или что Сталина повсеместно почитают. Не только такие, как Евтушенко, или жертвы чисток и их семьи (а их многие тысячи) отказываются поддерживать тосты за Сталина. Есть и другие. Один журналист рассказал мне о своих друзьях-либералах, занимающих определенное положение в партии, которые втайне боятся неосталинистов и оказывают им сопротивление, так как опасаются, что не переживут нового периода чисток. Я знаю также об офицерах, осуждавших в частных разговорах уничтожение Сталиным высшего командного состава армии во время чисток, о директоре завода, проклинающем Сталина за то, что он не сумел предвидеть нападение Гитлера в 1941 г. и отказался от американской помощи по плану Маршалла после войны. И все же по сравнению с непрестанным высмеиванием Хрущева эта критика Сталина представляется незначительной. Для упомянутого водителя такси Хрущев был сумасбродным болтуном. В прессе регулярно подчеркивается пренебрежение к Хрущеву настойчивой демонстрацией правильности политики партии после его падения или неловким молчанием о нем после его смерти. Хрущева поносили отчасти потому, что его преемники сочли, что он будет хорошим козлом отпущения, мишенью, на которую можно направить всеобщее недовольство. Но мне казалось, что более серьезной причиной стремления нынешних лидеров принизить Хрущева было разоблачение им Сталина, которое поставило под сомнение непогрешимость партии. Хрущев вызвал неуверенность в необходимости подвигов и самопожертвования миллионов людей, совершавших эти подвиги и приносивших эти жертвы во имя сталинского дела и с именем Сталина на устах; Хрущев показал своим соотечественникам, что многие из них — либо глупцы, либо преступники из-за молчаливого низкопоклонства перед Сталиным.