«Подумайте об этом, — сказал Лев Копелев, писатель-диссидент, человек с белой бородой и ясными неспокойными глазами. — Я знаю людей, которые пережили революцию, гражданскую войну, сталинщину, т. е. индустриализацию, коллективизацию и террор, а затем войну. Они вынесли голод, о котором вы не имеете понятия, терпели страшный холод. Подумайте об этом — в продолжение одной человеческой жизни потерять отца при Сталине, затем брата на войне, не застать своих дедов и быть вынужденным бороться, чтобы самому выжить». Он остановился, как бы представляя себе все это, затем внезапно спросил меня: «Вы ели когда-нибудь «котлеты» из картофельных очисток?» Затем, улыбаясь по поводу столь мрачного юмора (который он называл «погребальным»), Лев сказал: «Подумайте, насколько наш жизненный опыт богаче вашего».

Русские, кажется, боятся не только хаоса вокруг себя, но и анархии в самих себе. Благодаря своему внешнему конформизму и сдержанности, своей покорности власти русские снискали репутацию дисциплинированного народа, что кажется мне преувеличением. Русские — не немцы. Их дисциплина навязанная, а не врожденная национальная любовь к порядку. «Русский в душе не склонен подчиняться законам, — заметила в разговоре со мной женщина-драматург. — В России закон мало что значит. Единственное, что имеет значение, это — обычай». Я бы слегка исправил эту мысль: что имеет наибольшее значение в России, так это — власть. Русский подчиняется власти, а не закону. А если власти чем-то отвлечены и им просто не до него, он делает, что ему вздумается и что, по его мнению, сойдет ему с рук.

Эта скрытая тенденция к неподчинению законам и скрытая непокорность как черта русского характера проявляется во многих мелочах, которыми власти не в состоянии управлять. Одно из свидетельств этого — всепроникающая коррупция; другое — наглое пренебрежение пешеходов правилами уличного движения и беспорядочная езда русских водителей. Советские шоферы настолько импульсивны и недисциплинированы, что один русский, пройдясь по улицам Нью-Йорка, изумленно сказал мне: «Американцы действительно ездят по правилам!» Но наибольшую опасность представляет неосторожность московских пешеходов, значительную часть которых составляют приезжие неотесанные деревенские жители. До сих пор не очень твердо зная правила уличного движения, или, что более вероятно, не обращая на них внимания, советские пешеходы, переходя улицу, вдруг, завидя приближающуюся машину, застывают на середине проезжей части, хотя находятся на предоставляющем им преимущество переходе типа «зебра», или совершенно неожиданно и вопреки всякому здравому смыслу резко сходят с тротуара на мостовую, несмотря на запрещающие огни светофора, и пытаются пересечь проспект с интенсивным десятирядным движением, лавируя между движущимся транспортом и преодолевая ряд за рядом, подобно туристу, который, пересекая горный поток, с опаской прыгает с камня на камень.