На чисто практическом уровне можно сказать следующее: убийство животных ради пищи (за исключением тех случаев, когда это необходимо для выживания) заставляет нас рассматривать их как объекты, которые мы можем регулярно использовать в своих целях, не связанных с первоочередными потребностями. Учитывая все, что мы знаем о человеческой природе, такой подход не поможет изменить взгляды, которые, реализуясь в действиях обычных людей, ведут к грубому и жестокому обращению с животными. Поэтому, вероятно, лучше придерживаться простого общего принципа: следует избегать убийства животных ради пищи, за исключением случаев, когда это необходимо для выживания.

Аргумент против убийств ради пищи основан на предсказании последствий. Невозможно доказать, что это предсказание верно; мы можем судить об этом лишь на основании наших знаний о таких же людях, как мы. Если это предсказание не кажется убедительным, то применимость этого аргумента по-прежнему остается весьма ограниченной. Он не оправдывает потребление мяса – продукта промышленного животноводства: поскольку животные на ферме страдают от скуки и лишений, они не могут удовлетворить свои базовые потребности – повернуться, почесаться, вытянуться, побегать, выстроить обычные для своего вида социальные связи. Их появление на свет ни в коем случае нельзя считать для них благом – скорее это ужасный вред. Аргумент о благе появления на свет живых существ в лучшем случае может оправдать употребление в пищу животных, которые находятся на свободном выпасе (и при этом не способны думать о будущем), ведут приятное существование в социальной группе, отвечающей их модели поведения, а затем умерщвляются быстро и без боли. Я могу испытывать уважение к сознательным людям, которые заботятся о том, чтобы есть мясо только таких животных; но я подозреваю, что, если только они не живут на ферме, где могут ухаживать за собственными животными, в реальности они должны были подойти уже очень близко к вегетарианству[412].

Добавлю еще одно соображение по поводу аргумента о том, что убийство одного животного компенсируется рождением другого. Те, кто так хитро защищает свое право есть свинину или говядину, редко понимают, какие следствия вытекают из этого тезиса. Если рождение любых существ – благо, то при прочих равных благом будет дать жизнь и максимально возможному числу людей; если же упирать на то, что человеческая жизнь важнее жизни животного (так больше шансов убедить мясоедов), то аргумент – увы! – обращается против тех, кто его приводит: ведь если не скармливать зерно скоту, то им можно накормить больше людей, а значит, все мы должны стать вегетарианцами!