В первом издании книги я отвергал этот аргумент на том основании, что он предполагает, будто появление существа на свет – безусловное благо для него, а чтобы придерживаться такой точки зрения, нужно верить, что можно принести благо кому-то несуществующему. Это казалось мне глупостью. Но теперь я уже не так в этом уверен. (Мое однозначное отрицание этого аргумента – единственный философский тезис из первого издания, к которому я изменил свое отношение.) В конце концов, большинство из нас согласятся, что было бы ошибкой давать жизнь ребенку, если бы мы еще до зачатия знали, что из-за генетического дефекта его жизнь будет короткой и печальной. Зачатие такого ребенка принесло бы ему только вред. Но можно ли отрицать, что появление на свет существа, которое на земле ждет приятная жизнь, – благо для этого существа? Для этого нужно объяснить, чем различаются эти два случая, а я не могу найти удовлетворительный способ это сделать[409].

Аргумент, который мы сейчас рассматриваем, связан с вопросом о моральности убийства, а этот вопрос, куда более сложный по сравнению с вопросом о моральности причинения страданий, я до сей поры оставлял в стороне. Правда, в конце первой главы я кратко его затронул, и приведенных там соображений должно быть достаточно, чтобы показать, что для существа, способного планировать будущее, убийство неприемлемо и его нельзя компенсировать созданием другого существа. Сложность возникает тогда, когда речь идет о существах, не способных к планированию и живущих от мгновения к мгновению – то есть не обладающих постоянством ментального существования. Но даже в этом случае убийство кажется отвратительным. Животное может бороться за жизнь, даже если не понимает, что такое жизнь как существование в определенный временной промежуток. Но если у животного отсутствует ментальное постоянство, не так просто обосновать, почему убийство такого животного нельзя компенсировать появлением нового, которое будет жить в таких же благоприятных условиях[410].

Я все еще испытываю сомнения по этому поводу. Предположение, будто рождение одного существа как-то компенсирует смерть другого, несколько своеобразно. Конечно, если бы у нас были твердые основания утверждать, что все чувствующие существа имеют право на жизнь (даже те, кто не способен строить планы на будущее), было бы легко доказать, что убийство такого существа – зло, которое нельзя возместить добром от появления нового существа. Но с такой позицией связаны глубокие философские и практические сложности, о которых уже писал и я, и другие авторы[411].